Сверившись с переданным «орбитой» обновленным пакетом данных, капитан, не сдерживаясь, выругался. Похоже, им не пробиться, грудью на пулеметы не пойдешь, не XX век на дворе. Вся надежда на Первого, есть шанс, что с его стороны не подготовлена столь горячая встреча. Но людей в любом случае положат немало. Хотя… есть вариант. Идиотский, конечно, вариант, командование его, если живым вернется, за подобное вздует по самые помидоры. Но иначе как пацанов вытаскивать?
– Воздух-1, ответь Кобре.
– На связи, – немедленно откликнулся пилот одного из «полтинников».
– Обстановку видишь?
– Так точно. Только помочь не смогу, вы в зоне поражения. Зажатая группа тоже. Вызывайте «Ланцета», они точечно отработают.
– Некогда, – отрезал Кобрин. – Им десять минут только на предполетную нужно и еще столько же на спуск с орбиты. Не вариант. Слушай, Воздух, приказывать я тебе права не имею, но душевно прошу: сможешь у них по головам пару раз пройти? На сверхзвуке и максимальной гравитяге? А потом, как мы ребят вытащим и отойдем, раздолбишь все в щебень.
– Сдурел, пехота?! – искренне удивился пилот, ожидавший услышать что угодно, но только не это. – До вас же всего сотни полторы метров по горизонтали?! А если промахнемся? Вас же в фарш размажет!
– Так не десять же. И с чего б вам промахиваться, прицельно-навигационную систему никто не отменял. Принимай пакет, пошла передача.
– Ну, ты даешь… – уважительно протянул пилот. – Точно псих. Ладно, отводи своих, насколько сможешь, тридцать секунд. Защиту на максимум врубите и рты откройте. И это, сглатывайте, что ли, почаще, хоть немного давление сравняете. Или орите погромче. Двадцать пять секунд до атаки.
Летуны отработали красиво. Когда силуэты снижающихся штурмовиков ринулись, оставляя за собой белесые полотнища спрессованного воздуха, к земле, Сергей поймал себя на мысли, что, возможно, все это и на самом деле окажется глупой и опасной идеей. Хотя бы потому, что раньше никто ничего подобного просто не делал. Но менять что-либо было уже поздно. Первый раз долбануло по ушам, когда «Ми-50» на высоте метров ста перешли звуковой барьер. Почти сразу же привычно вдавило барабанные перепонки и в груди противно завибрировало. Хотелось вжаться в грунт, став совсем крошечным и очень-очень плоским, но Кобрин не опускал потяжелевшей головы, заставляя себя наблюдать за происходящим. Коль уж он это сумасшествие задумал, нужно хоть до конца досмотреть. А то как-то даже неудобно перед летунами… и своими пацанами, которым сейчас ничуть не лучше.
В последний момент расчет зенитки понял, что происходит, и попытался развернуть установку, но им катастрофически не хватало времени. Распластанные тени несущихся со скоростью в пять звуковых штурмовиков прошли, растягивая за собой роскошные хвосты взвихренной пыли, на высоте метров в двадцать над вражеской позицией. Сильно заломило в ушах, и почти потерявший слух Сергей судорожно сглотнул, словно погружающийся под воду пловец. Воздушная волна сорвала крыши с близлежащих строений, а гравитационный удар мгновенно смял рванувшиеся вслед «полтинникам» листы кровельного металлопластика в нелепые комья. Подхваченные рукотворным торнадо взлетели в воздух тела зенитчиков, тут же превратившиеся в алые облачка размозженной ткани. Перевернулась сорванная со станины плазменная установка. И в следующий миг позицию накрыла пыльная волна.
Летательные аппараты развернулись едва ли не на месте – от чудовищной многовекторной перегрузки летчиков спасали лишь противоперегрузочные скафандры и встроенные в пилотские кресла антигравитационные компенсаторы – и ринулись в обратном направлении, прямо сквозь поднявшийся над целью пыльно-дымный смерч. На сей раз «Ми-50» прошли еще ниже, окончательно перемешав с землей и позицию, и развалины, в которых укрывались прикрывавшие зенитку боевики. Точнее, не перемешав, а раскатав, словно по земле прошелся невидимый дорожный каток.
Набрав высоту, старший боевой пары вызвал капитана:
– Кобра, живой?
– Нормально, Воздух, спасибо. Отлично отработали. Мы отходим, следите за отметками. Как выберемся, раз… тут все к такой-то матери! – Сергей торопливо облизал с верхней губы бегущую из носа кровь. Ушам тоже было подозрительно тепло и влажно, но полностью слух он не потерял, значит, перепонки уцелели.