— Разворуют говоришь? — усмехнулся изрядно пьяный царь.
— Думаю, он прав, — произнес царевич. — Если закупить пушечную медь у шведов и положить ее где в больших слитками, мы будем иметь крепкий запас. И случись что — быстро изготовим орудия. Военная удача переменчива. И армия, при отступлении, нередко бросает свою артиллерию. Почему наша будет исключением?
— Ты мыслишь о поражении, не вступив в войну? — раздраженно фыркнул Петр.
— Знать где упасть — соломку бы подстелил. Так что ли говорят?
— Так, — кивнул Меншиков, опередив царя.
— Мы не знаем где найдем, где потеряем. Довольно сложно предсказать ход войны и то, как она станет протекать дипломатически. Вероятность серьезных поражений есть всегда. Посему, мыслю, лучше иметь запас прочности. Чтобы в случае чего устоять и разойтись в ничью, чем с треском проиграть. Как там говорят? Пока толстый сохнет, худой сдохнет? Так что — запас пушечной меди нам точно не повредит.
— А отчего в больших слитках?
— Чтобы воровать было не сподручно. Такое тайком выносить сложно.
— Но можно.
— Нет таких вещей, какие нельзя украсть. — усмехнулся Алексей.
— Так уж и нет? — скептично спросил Петр.
— Не веришь ты в людей, — покачал головой сынок. — Вот ей-ей — даже с тебя как-нибудь исподнее утащат. Я иной раз даже спор на деньги заключаю — сколько украдут в том или ином деле.
— И часто выигрываешь? — поинтересовался царь.
— Ни разу не проиграл. — с мягкой улыбкой ответил царевич.
От этих слов Меншиков отчетливо вздрогнул и скис. Его откровенно раздражала эта маниакальная страсть Алексея копаться в «чужом белье». Ему было жутко подумать о том, сколько у этого маленького, но въедливого человечка уже накопано на него.
— И много этот тащит? — кивнул Петр на Меншикова.
— Ты на него отец не серчай. У Александра Даниловича недуг. Учеными мужами зовется клептоманией. Но он над собой работает. Держится.
— Держится?
— А то. Ты на него посмотри. Страдает. Впрочем, тут такое дело — сначала ты работаешь на имя, а потом имя работает на тебя. Не он один же он ворует. Люди вообще порочны. Но теперь если Александр Данилович где-то проходил мимо — на него думают. Не безосновательно. Но вот прямо сейчас — он постится, ограничивая свою страсть, и растет над собой. Хотя победить тот недуг непросто. Это форма мании — болезненное увлечение навязчивыми идеями. Впрочем, он держится.
— Даже так? — немало удивился царь. — А за что именно он держится? За чей-то кошелек?
— За свои руки, пытаясь держать их при себе. Он смел, предан тебе, деятелен. Но у всех людей есть свои недостатки. Данилыч в отличие от иных — пытается ныне со своими побороться.
Меншиков вяло улыбнувшись кивнул. Причем по лицу было видно — благодарен. Так как Петр за последний год его откровенно задергал.
Царь же скосился на своего сподвижника. Скептически его осмотрел, но развивать тему не стал. Тот выглядел слишком подавленно. Видимо действительно перегнул палку…
— Эти четыреста тысяч рублей звонкой монетой, — продолжил царевич, — многих дразнят. Надо превращать их в полезный для войны товар. В пушечную медь, в свинец, в огненное зелье или селитру, в доброе сукно на мундиры и так далее. Да складировать по уму, чтобы не растащили.
— Сукно точно растащат, — заметил Меншиков.
— Тут есть решение. Если утвердить единые цвета мундира для всей армии и заказать сукно этих цветов, то его воровство можно будет проще отследить. Ну или охрану этих припасов можно доверить Федор Юрьевичу. У него многие не решатся воровать. Во всяком случае — по-крупному. Не договоришься.
— Я мыслю никто лучше Алексея с этим делом не справиться, — возразил Ромодановский, которому отвечать перед царем за такое дело хотелось меньше всего. Тем более, что он знал — на шею сядут и начнут канючить, выкручивая руки шантажом.
— Так я еще маленький! Мне всего восемь годиков! — шутливо воскликнул царевич.
— Маленький он?! — раздраженно воскликнул царь. — Восемь годиков⁉ Ты ведешь себя как взрослый и хочешь, чтобы к тебе относились как ко взрослому. А теперь что удумал?! В кусты?!
— Отец…
— Что отец? Федор Юрьевич правду говорит — у тебя воровать не будут. Испугаются.
— Это все сказки. — недовольно пробурчал Леша.
— Ничего не сказки! — решительно возразил Ромодановский. — Вспомни как ты пресек воровство на кормлении Бутырского полка. Помнишь? Пробы стал снимать. Ведь в прошлый раз, на строительстве мануфактуры воришку-приказчика я вздернул чин по чину за попытку отравить царевича. Так на полку приказчики как узнали про пробу, так и прекратили воровать. Страшно стало.