— Стойте! — закричал Николай, хватая ее за руку. — Вы нас убьете!
Из-за угла на перекресток выкатился грузовик с длинным прицепом. Светлана, наконец, поняла, что не проскочит, и отчаянно вдавила тормоз. С визгом и вонью горелой резины «жигуль» заскользил навстречу катастрофе.
Шансов остановиться до пересекающей улицы уже не было.
К счастью, сирена и мигалки преследователей привлекли внимание водителя грузовика, и он тоже стал тормозить, а затем — отворачивать влево. Грязный раздолбанный «москвич», ехавший ему навстречу, успел остановиться в метре до столкновения. «Жигуль» Светланы пересек стоплинию, вылетел на полосу, откуда только что свернул грузовик (его прицеп все еще пересекал ее наискосок, но кабина, отвернувшая на встречную полосу, успела освободить место) — и, наконец, встал в самом центре перекрестка, левым углом бампера чуть-чуть не достав кабину грузовика, а правым — «москвич».
— F-fuck! — выдохнул Селиванов. Водители двух других автомобилей, очевидно, выражали свое мнение более популярными в России словами, хотя сквозь стекла и вой сирены их не было слышно. Светлана обреченно сдала с перекрестка назад. Милицейская машина остановилась слева; сирена смолкла со стонущим звуком.
— Сейчас начнется, — вздохнул Николай, заранее доставая журналистское удостоверение. — Руки на капот и так далее…
«А может, оно и к лучшему», — подумал он про себя. «Я сделал, что мог, и не моя вина, что я не успею на поезд. С ментами разберусь быстро и еще успею на комбинат!»
— Только не говорите им про Женю, — быстро произнесла Светлана, крутя ручку, опускающую стекло. — Я заплачу, сколько надо! — крикнула она. — Но человеку очень нужно успеть на поезд, это буквально вопрос жизни и смерти!
— Не сомневаюсь, — послышался в ответ голос лейтенанта Сысоева. — Выходите из машины, гражданка Безрукова. И вы, Николай Анатольевич, тоже.
«Оп-па, — подумал Николай, поняв, что уверенность по поводу быстрого решения проблем с ментами была преждевременной. — Так за нами вовсе не из-за превышения скорости гонятся…»
Он выбрался наружу, держа руки на виду (в правой — раскрытое удостоверение, хотя, очевидно, смысла в нем уже не было). Светлана, в свою очередь, вылезла через левую дверь. Заламывать ей руки и бросать лицом на капот или на асфальт никто не стал; Сысоев просто стоял и смотрел на нее с усмешкой Глеба Жеглова, наконец отловившего Кольку Сапрыкина. Сзади, перекрывая теоретический путь для бегства, подошел и встал сержант Пучков — а может, Дубинин. Николая пока что никто не блокировал — третий милиционер остался за рулем машины.
— Уехать, значит, из города торопитесь, — с издевательским сочувствием произнес Сысоев, глядя на женщину. — Так торопитесь, что прямо голливудскую погоню устраивать приходится.
— Не я, — проникновенно сказала Светлана. — Это Николаю… господину Селиванову очень нужно. У него… в Москве близкий родственник при смерти. Если он опоздает на поезд, то не успеет проститься!
— Это, конечно, печально, — покивал Сысоев. — И с кем же случилось несчастье, Николай Анатольевич?
Николаю отчаянно не хотелось врать, и уж тем более не хотелось говорить, что умирает его мать или отец. Он не был суеверен, но все равно как-то это… тем более, не так уж трудно проверить… Он промычал что-то неопределенное и добавил: «Вообще, это мое личное дело.»
— Личное, значит. Настолько личное, что посторонняя — или не совсем? — женщина готова ради него разбиться в лепешку в самом буквальном смысле, не говоря уже про лишение водительского удостоверения… А скажите, когда вы в последний раз видели Косоротова Михаила Константиновича? Это уже не личное дело?
— Вчера ближе к вечеру, — честно ответил Николай, начиная понимать.
— А вы, Светлана Алексеевна?
— Сегодня утром. Что случилось?
— Случилось то, что ваш супруг, с которым вы, как нам известно, в последнее время не ладили, и его любовница гражданка Ермолаева сегодня вечером обнаружены мертвыми на частной квартире одного из знакомых Косоротова. Владелец квартиры уже дал показания, что уезжал за город и оставил Косоротову ключ для интимного свидания. У него железное алиби.
— Господи… — выдохнула Светлана, прижимая пальцы ко рту.
— Что-то в последнее время вокруг вас образуется многовато покойников, — продолжал Сысоев, даже не пытаясь изобразить соболезнование. — И вокруг вас, Николай Анатольевич, вообще-то, тоже.
— Ну уж мне-то нет никакого резона его убивать! — возмутился Селиванов. — И Светлане тоже. Вы бы лучше занялись клубом «Вервольф»…