— И что вы сделаете с ним теперь? — мрачно спросил Николай. — Убьете? Тоже скормите вашим потусторонним монстрам?
— Нет, зачем же? Вы уж какими-то совсем чудовищами нас считаете… Мальчик оказал нам услугу, и даже не одну, и заслужил обещанную ему награду. Он мечтает уехать в Америку, вы ведь знаете? А тут в ближайшем детском доме как раз случилось пренеприятное происшествие. Там был один двенадцатилетний мальчик, Игорек, которого хотели усыновить супруги из Алабамы. Лично они с ним еще не встречались, только обменивались письмами, но процесс развивался, в общем, успешно, и скоро они должны уже приехать, чтобы сперва провести с ним несколько дней здесь, а потом, если все будет в порядке, увезти к себе. Но, к сожалению, сегодня утром Игорька убили прямо в детдоме… забили до смерти. Вероятно, другие завистливые сироты, которым он рассказывал, что скоро уедет в Америку. Сами понимаете, такой скандал никому не нужен, тем более что он приобрел бы уже и международный оттенок… Поэтому Игорька похоронят, точнее, кремируют под видом Жени Косоротова, убитого неизвестными похитителями… скорее всего, связанными с алкогольной торговлей, которой мешал его отец… ну а Женя под видом Игорька уедет в страну своей мечты. Не сомневаюсь, что у него получится сыграть еще одну роль… легендой его уже снабдили, и даже внешнее сходство есть…
— И все это — от вашей большой доброты? — усмехнулся Николай.
— Ну а почему бы не дать ребенку воплотить свою мечту? Тем более, такому талантливому ребенку. Он вырастет, окончит какой-нибудь престижный университет Лиги Плюща, займет видное положение в американском обществе, в политике или бизнесе. При его способностях я в этом не сомневаюсь. Вот тут-то и настанет время напомнить ему, что у человека, въехавшего в США по подложным документам, могут возникнуть, в некотором роде, проблемы… да плюс еще двойное убийство, пусть и совершенное в несовершеннолетнем возрасте…
— Какие же вы сволочи! — с чувством сказал Селиванов.
— Понимаю ваши чувства, — не обиделся Васильчиков, — но это, в некотором роде, политика. Она всегда делается такими методами, таков уж наш мир.
С этим Николай мог бы поспорить, но понимал, что это бесполезно.
— А Светлана? — спросил он. — Что вы с ней сделаете? Насколько я понимаю, на самом деле никаких ее отпечатков на бутылке нет?
— Ну, есть или нет — это, в общем, будет зависеть от ее поведения… Если она усвоила урок насчет лояльности, то и к ней, в общем, претензий не будет. Подержат в СИЗО, пока Женя не уедет за границу, чтобы уж наверняка никаких помех, и выпустят.
— И она никогда не узнает, что на самом деле он жив.
— Разумеется. Но ведь оно и к лучшему, вам не кажется? Пусть лучше она будет считать своего сына невинной жертвой, чем убийцей.
— Она сказала, что не переживет его смерти.
— Ну… — Васильчиков развел руками с видом «я сделал все, что мог».
— Неужели вы надеялись, что весь этот рассказ заставит меня пойти на заклание добровольно? — воскликнул Николай, глядя на него, как на какое-то уродливое насекомое-мутанта. — Я обещаю вам всю ненависть и презрение, на какие только способен. Ваши монстры мною подавятся.
— Распоряжаться вашими чувствами я, конечно, не могу, сокрушенно покачал головой старик, — но напрасно вы так, Николай Анатольевич, право слово, напрасно. Жертва, так или иначе, будет принесена, но добровольная жертва ценнее. Если вы внесете больший вклад, то меньший потребуется от других. То есть тем самым вы спасете чью-то жизнь, возможно, даже не одну…
— Этой демагогией вы меня больше не разведете. Одну жизнь сегодня я уже пожалел… Тем более, вам в свое время и миллионов было мало, не будете никого вы щадить из-за одного человека.
— Ну, в некотором роде… — смущенно пробормотал Васильчиков, — хотя, конечно, на безрыбье… Но, с другой стороны, сейчас и задачи стоят менее грандиозные, чем тогда. О мировой войне речь не идет, по крайней мере — пока.