Николай подошел к одному из этих домов, пройдя по бурой гниющей листве между деревьями. Здесь даже обнаружилась детская площадка, зажатая между гаражами-ракушками; правда, качели были сломаны, а песочница загажена собаками. Селиванов надеялся подняться по лестнице и посмотреть на комбинат с верхнего этажа, а если повезет и замок окажется открыт, то и с крыши. Но из этой затеи ничего не вышло во всех подъездах оказались кодовые замки, причем не сломанные. Окна первого этажа повсюду были забраны прочными железными решетками. Ну да, подумал Николай, в нормальном мире за решеткой сидят бандиты, у нас — честные граждане, прячущиеся от бандитов… За одной из таких решеток он увидел старуху, сидевшую у окна и смотревшую на улицу. Смотреть там, впрочем, было совершенно не на что, если не считать мусорных ящиков и мокрых голых деревьев за ними. Николай попытался улыбнуться старухе, но тут же понял, что это бессмысленно: ее взгляд был абсолютно безумен. Селиванов решил попытать счастья в следующем доме, но тот оказался чертовски похож на предыдущий. Во дворе тощая старуха с сиреневыми волосами и ярко накрашенными морщинистыми губами — этакая престарелая Мальвина — выгуливала на поводке жирного кота. Двое совсем мелких мальчишек — вероятно, еще дошкольников, хотя за ними никто не присматривал — запустили в большую мутную лужу несколько бумажных корабликов и теперь кидались по ним камнями. Они и не подумали прервать свое занятие, когда Николай проходил мимо, и ему пришлось уворачиваться от брызг. Возле мусорных баков громоздились раскуроченные останки пианино. Видно было, что инструмент громили с особенным остервенением.
У последнего подъезда Николаю вроде бы улыбнулась удача: едва он подергал дверь и убедился, что она тоже заперта, как изнутри послышались шаги, замок щелкнул, и дверь открылась. Николай мило улыбнулся выходившей во двор бабке в ужасном малиновом пальто и не менее ужасной кастрюлеобразной шляпке и попытался просочиться в дом за ее спиной, но бдительная бабка шагнула назад, грудью закрывая ему дорогу:
— Вы к кому?
— К Ивановым, — нагло сымпровизировал Николай, надеясь, что в подъезде отыщутся представители этой самой распространенной фамилии.
— Нет здесь никаких Ивановых, — отрезала бабка. На лице ее так и читалось членство в Совете ветеранов и еще полудюжине подобных организаций.
— Как нет? Это какой номер дома? — вопрос был вполне уместным, ибо и на этом, и на соседнем доме таблички тоже отсутствовали.
— Это какой надо номер дома, — непреклонно ответила старуха. — Документики ваши покажите, а потом спрашивайте.
— Что? — Николай даже рассмеялся от такой наглости. — А вы, собственно, кто, чтобы я показывал вам свои документы?
— Кто надо! — бабка захлопнула дверь у себя за спиной. — Шляются тут всякие в заграничных куртках возле режимного объекта… — как видно, ее представления о тактике и снаряжении шпионов восходили прямиком к выученной в детстве песенке про коричневую пуговку с нерусскими буквами. — Щас вот позвоню кому надо!
— Это сколько угодно, — разрешил Николай. Но вынужден был, тем не менее, отправиться прочь, не солоно хлебавши.
Упоминание о звонке, однако, заставило его вспомнить то, о чем он напрочь забыл из-за стычки с гопниками: кто-то звонил ему на мобильный! Неужели из мэрии все же откликнулись так быстро? И хорош же он, что не перезвонил сразу… Он вытащил на ходу телефон — на сей раз никаких подозрительных типов поблизости не было — и вывел на экран данные пропущенного звонка. Номер был незнакомый — не тот, по которому он сам звонил в мэрию. Хотя кто сказал, что они используют один на все случаи жизни… Но скорее это все же Светлана.
Он нажал кнопку звонка и поднес телефон к уху, но ничего не услышал. Ну так и есть — нет сигнала! На улице Ударников (и даже Дзержинского), значит, ловится, а здесь… В надежде, что связь станет лучше на открытом пространстве (хотя — не деревья же ей мешают?), он вновь вышел на внешний тротуар к дороге, за которой лежал комбинат. Действительно, на какой-то миг на экранчике появилась одна полоска, но, едва он нажал на кнопку, снова исчезла.
А может, это вовсе не плохое покрытие, подумал Николай. Может, там, за забором, работает специальная глушилка сотовой связи?
А что, с них вполне станется. Сам комбинат уже практически не работает, а глушилка таки да. И в этих домах, возможно, живут вовсе не инженеры, а какие-нибудь местные вертухаи. Или те и другие вперемешку, для облегчения присмотра вторых за первыми…
Так или иначе, сейчас Николай не мог даже вызвать такси, и ему ничего не оставалось, кроме как идти дальше вдоль забора. Довольно скоро он дошел до места, где забор заворачивал влево под тупым углом, но больше ничего не переменилось — серая бетонная стена слева оставалась совершенно одинаковой на всем своем протяжении, и даже никакие матерные надписи ее не разнообразили. Пресловутых дырок в заборе тоже не просматривалось. Николай был вынужден признать, что вряд ли его идея пройтись вокруг комбината принесет какие-нибудь интересные результаты. Жилые дома справа закончились, там тоже потянулась какая-то промзона, затем — полуразрушенные бараки, зиявшие выбитыми окнами. Селиванов вновь почувствовал себя неуютно; к счастью, в этом районе пока что никто не попадался ему навстречу. Вдобавок ко всему начал накрапывать мелкий дождь.