Вздохнув, я открыл глаза и аккуратно встал. После поглощения жизненной энергии сердца имуги, хотя я и превратил бо́льшую часть в ману, какая-то часть наверняка успела просочиться в тело. И нужно было быть осторожным, чтобы с непривычки не переборщить с силой.
Пока я разбирался с подарочком богов, боль, вызванная насильным прорывом, окончательно улеглась. И, хотя тело и затекло от нескольких часов сидения в одной позе, в целом я чувствовал себя вполне неплохо. А ещё мир вокруг как будто бы стал другим.
Нет, дело было не в том, что я теперь был старшим магом и куда острее воспринимал окружающую ману. Мир изменился физически, однако я никак не мог понять, что именно было не так, пока Глен, до того сидевший рядом с Линдой и поивший девушку из фляги, встал и подошёл ко мне.
— Слушай, а ты вырос! — с удивлением произнёс парень, — и не только рост, вообще в целом…
Теперь я, наконец, осознал произошедшее изменение.
Я смотрел на всё с другого ракурса. Буквально: мои глаза теперь находились сантиметров на семь-восемь выше, и столь резкая перемена воспринималась мозгом как нечто непривычное.
При этом я всё ещё был ниже Глена, но уже совсем ненамного. А ещё теперь я осознал, почему мне так неудобно двигаться. Не только мой рост, но и пропорции тела в целом изменились. Я стал крупнее, и хотя прямо мышц на мне не наросло, этого всё равно оказалось достаточно, чтобы одежда начала жать где только можно.
Причину такой трансформации можно было долго не искать. Сердце имуги. Из-за втекавшей в моё тело энергии, в процессе бесконечных умирания и восстановления оно смогло развиться так, будто прошли многие месяцы.
Правда, это также означало, что физически мне уже было не пятнадцать. Для моего организма будто включили ускоренную в тысячи раз перемотку. Так что это было не какое-то чудесное перерождение. Я буквально вырос, за полтора часа повзрослев на год или два.
Ну, не то, чтобы это было плохо. Всё равно моему разуму в совокупности уже шёл пятый десяток. А если я смогу достигнуть успехов в магии, то и триста лет, как у Одуванчика, не станут пределом. И это уж точно была соразмерная плата за столь быстрый прорыв через стену между четвёртым и пятым кругами.
Кстати об этом. Я повернулся к Глену. От него отчётливо ощущалась аура шестого круга, причём не только-только сформированного, а уже укрепившегося и даже с намёком на седьмой.
— Ты сколько страниц оставил? — настороженно поинтересовался я.
— Пятьдесят, — он смущённо потёр затылок. — Думал оставить меньше, но потом понял, что от ещё десяти-двадцати страниц особого эффекта не будет. Так что просто довёл до ровного числа.
Пятьдесят страниц в гримуаре на самом деле было довольно маленьким количеством. В отличие от меня, вынужденного обдумывать каждое заклинание, большинство магов просто вписывали в свои гримуары вообще всё подряд, вплоть до банальнейшей бытовой магии. Всё равно их гримуары давали им возможность в любой момент стереть ненужное заклинание.
Количество страниц, что оставил для себя Глен, конечно, всё ещё предполагало довольно обширный арсенал боевой магии. Но при этом мест для небоевых заклинаний оставалось очень мало, и таким выбором он лишал себя многих удобств, к которым наверняка привык.
Уже одно это показывало, насколько серьёзно он относился к предстоящей войне и тому, какую роль в ней должен был сыграть вместе со мной. Так что я получил лишь ещё одно подтверждение того, что сделал правильный выбор, доверившись ему и рассказав обо всём, что знал.
Улыбнувшись Глену и кивнув, я подошёл и присел рядом со спальником Линды. Парень её уже развязал и пила она из его рук не потому, что была спелёната как лялечка, а потому что общая слабость в теле не позволяла ей даже голову самостоятельно повернуть.
Это было нормально. Её тело прошло через фундаментальную перестройку. Было бы странно, если бы после такого она смогла прыгать и скакать как лань. И такое положение по идее должно было продлиться ещё день-два. Только потом организм девушки привыкнет сам к себе и к ней начнут возвращаться силы.
— Как себя чувствуешь? — улыбнувшись и подмигнув ей, я положил руку на мокрый от пота лоб девушки.
Улыбка тут же исчезла.
— Холодно… — прошептала она пересохшими губами.
И верно, она была обжигающе горячей. Я не умел точно определять температуру просто прикосновением, но это тянуло минимум на сорок градусов, если не больше. Вообще было чудом, что она до сих пор находилась в сознании.