Однако алхимия Бафомета к привычной мне физике не имела почти никакого отношения. Более того, с точки зрения точных наук она не должна была работать в принципе.
Потому что, во-первых, “кирпичики” для любого превращения были разными. То есть для превращения дерева в камень и для превращения дерева в стекло нужно было использовать разложение по-разному и получать разные “кирпичики”.
Во-вторых, “кирпичики”, промежуточное состояние вещества между разложением и воссозданием, могло выглядеть совершенно по-разному. И порошком, и жидкостью, и газом, и липким желе, и резиновой массой, и железобетонным слитком. При этом ни одно из таких промежуточных состояний не было каким-то конкретным химическим элементом или их набором, а при неправильном хранении они довольно быстро “портились”, превращаясь в совершенно случайное реальное вещество.
И в-третьих, и это было самое чудесное, смешивание разных “кирпичиков” могло давать совершенно невероятные и непредсказуемые на первый взгляд результаты. То есть смешав “кирпичики” дерево-камень и вода-стекло, можно было совершенно неожиданно получить “кирпичики” медь-сера. Отсюда и появление таких невероятных вещей, как пилюля телесной перестройки.
На первый взгляд это казалось каким-то бредом, но на самом деле алхимия, как и химия, была очень точной наукой. Единственной разницей было то, что работала она в первую очередь не с атомами и молекулами, а с тем, чего на Земле в принципе не было — с маной.
Разложение, то есть превращение материала в те самые “кирпичики”, мне было пока что недоступно. Однако с помощью имеющихся реагентов через жезл, теперь ставший частью моего револьвера, я мог проводить воссоздание, превращая кирпичики в то, что мне было нужно.
А нужны мне были максимально мощные взрывы. И, благодаря эффекту неожиданности, первый же выстрел из левого револьвера обернулся первыми потерями в рядах врага.
Из-за пламени, продолжавшего полыхать даже на осколках ледяного щита, и тучи пара, вызванного столкновением льда и огня, я почти ничего не видел. Однако аура мага пятого ранга почти полностью затухла, а это означало, что выстрел был достаточно успешен.
К сожалению, эта аура не принадлежала красноглазому. Но, так или иначе, сокращение числа врагов было приятной новостью. Вот только после того, как я раскрыл свой козырь, красноглазый, похоже, решил, что нет смысла прятать свой.
Я ощутил мощную вспышку энергии, почти что превышающей возможные для седьмого круга лимиты. А через секунду из облака тумана на меня рванули три силуэта, уже не принадлежавших людям.
Лошадинолицый стал выше и тоньше, руки опускались до колен, а огромные кисти с длиннющими когтями стали походить на садовые вилы. Его кожа покрылась мерзкими даже на вид наростами, напоминающими грибы-паразиты на деревьях. Нос пропал, будто бы слившись с челюстью и искривив лицо до полнейшего уродства, как у него была самая запущенная форма заячьей губы в мире. Волосы почти все выпали, оголяя искривлённый бугристый череп, а в ставших огромными красных глазах виделась лишь дикая жажда крови.
Пышечка, напротив, стала ещё шире, её руки и ноги стали заметно короче, а прорвавшие одежду в сотнях мест иглы, тонкие и острые даже на вид, завершили превращение довольно миловидной женщины в нечто наподобие морского ежа. Объятья с ней теперь сулили не мягкость и сочность, а кучу дыр по всему телу. Её лицо изменилось меньше. Черты просто расплылись, будто воск на отекающей свечке, однако в глазах полыхала всё та же жажда убийства.
Последний, маг пятого круга, подбитый моим выстрелом, почти не изменился. Да и вообще он явно находился на грани смерти: половина тела была обуглена до костей, одежда вплавилась в тело, волосы сгорели. Если бы не приказ красноглазого об этой жуткой трансформации он, наверное, даже встать с земли не смог бы от боли. И я довольно быстро вывел его из строя всего лишь парой выстрелов из правого револьвера.
Я не знал, сами ли эти люди выбрали подчиниться дряни из-за Края, или это было чем-то вроде захвата тел. Но, так или иначе, мне было искренне жалко этих троих. Возможно, они были слишком высокомерны, возможно собирались пойти на, фактически, похищение человека, возможно служили не тому господину. И если бы мы всё-таки вступили в схватку и я убил кого-то из них, я бы точно не стал горевать ни по кому из них.
Но я бы точно не сказал, что они заслуживали ТАКОЙ участи. Потерять человеческий облик, человеческое естество, даже рассудок… вряд ли для них существовала обратная дорога. Испытать подобное на себе я бы точно не хотел. Убить их теперь было бы даже милосердно.