Из-за того, что родился в крестьянской семье, он не походил на какого-нибудь аристократа с утончёнными и изящными чертами. Но это не мешало ему выглядеть даже как-то величественно, что ли. И ещё больше этот эффект усилился, когда я открыл марионетке глаза и на меня взглянули два ярко-зелёных, будто у огромного кота, глаза.
Я, разумеется, прекрасно знал его внешность. У меня были тысячи воспоминаний о том, как Бафомет стоит перед зеркалом. Но смотреть на него собственными глазами со стороны было всё-таки совсем иным впечатлением. Для тех, кто окружал Бафомета при его жизни он, должно быть, выглядел как настоящий монарх.
Завеса, закрывавшая вход в зону маны, раскрылась, и в зал с саркофагами, пошатываясь, вышла Джулия, от которой отчётливо ощущалась аура шести кругов маны.
— Тебя можно поздравить? — улыбнулся я, отходя от марионетки и протягивая девушке руку, чтобы она на неё оперлась.
— Да! — она была вымотана прорывом, но при этом её лицо светилось счастьем. — Спасибо тебе, Ал.
— Пустяки, — отмахнулся я. — Чего не сделаешь ради своей женщины.
Джулия, бросив взгляд на пристально наблюдавшую за нами Линду, потупилась и покраснела, но потом всё-таки прильнула ко мне и поцеловала чуть солёными от пота губами. Я улыбнулся. Иногда не верилось, что она и та расчётливая стерва, что когда-то пришла ко мне в палату после боя с Гленом — это один и тот же человек.
— А это кто? — она, наконец, обратила внимание на неподвижно стоявшую у саркофага марионетку.
— Это труп, — хихикнул я.
— Чей труп?
— Бафомета.
— Чей?!
— Бафомета. Зла извращённого разума. Лавей спрятал его тело в собственной гробнице.
— И ты?..
— Сделал его своей марионеткой.
— Ох… — она глубоко вздохнула. — А я уж думала, что разучилась удивляться. Пойду-ка я посплю.
— Давай, — я кивнул, после чего повернулся к Дагум, успевшей более-менее оправиться от боли и теперь, тяжело дыша, сидевшей у стеночки. — Я пойду в зону маны. Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы навредить девочкам — боль от потери кругов покажется тебе райским наслаждением по сравнению с тем, что я с тобой сделаю. Поняла меня?
— Да, — вздрогнув, кивнула фея.
— Хорошо, если так. Линда, я, наверное, выйду где-то через сутки или около того — тогда займёмся тобой. Не волнуйся, от остальных ты не отстанешь.
— Конечно, не переживай, — замахала руками девушка.
— Всё, ушёл.
* * *
Кроме того, что на формирование седьмого круга у меня ушли не сутки, а часов сорок, в остальном всё было довольно стабильно. К марионетке ребята привыкли, хотя эльф даже спустя почти два дня продолжал ходить, стараясь не поворачиваться к ней спиной.
При этом Альсаз неожиданно неплохо вписался в коллектив. Он не только не демонстрировал и намёка на агрессию в сторону ребят, но и смог довольно быстро с ними сдружиться. И это несмотря на разницу в возрасте и то, что ещё недавно эльф угрожал их жизням. В плане социальных взаимодействий он был определённо очень хорош. Зона маны Лавея оказала на него крайне положительный эффект и я уже начал чувствовать от него ауру зарождающегося девятого круга.
Глен показал ещё лучшие результаты, успешно прорвавшись на седьмой круг и даже создав около сорока процентов восьмого. У Джулии из-за очень долгого застоя дела шли медленнее. Но главным было то, что она смогла преодолеть ту стену, что её тормозила больше полутора лет. Теперь, если мои предположения были верны, чем дальше — тем более заметен будет её прогресс.
Фею в зону маны я, естественно, не пустил. Не для того уничтожал её восьмой круг. К тому же, хотя плотность энергии в зоне маны Лавея была огромной, сама зона была очень небольшой. За эти сорок часов мы вчетвером сократили объём энергии в ней более чем вдвое. Так что тратить эти резервы на Дагум было идиотизмом.
Выйдя из зоны с седьмым кругом, я наконец-то взялся за Линду. При осмотре малых сундуков из предыдущих комнат я уже обнаружил несколько крайне полезных алхимических реактивов, подобных которым не было даже в тайнике Бафомета. С их помощью можно было создать более совершенную версию пилюли телесной перестройки. Главное теперь было правильно всё смешать, не забыв о том, что у девушки в роду были русалки.
Следующие часов пять я был занят алхимией, ни на что постороннее не отвлекаясь. И только после того, как Линда легла в спальник, приготовившись к очередному марафону боли, я, наконец, сподобился изучить содержимое последнего и самого главного сундука.
Среди множества алхимических реагентов не было ничего, заслуживающего какого-то особенного внимания. Примерно то же, что и в остальных. Однако помимо этого в сундуке нашлось ещё две крайне занимательные вещи.
Во-первых, небольшой, размером примерно кулак, слиток серебристо-белого, поблёскивающего будто бы мириадами вплавленных в него звёздочек, металла. И, увидев его, я едва в пляс не пустился от восторга. Это был мифрил — прочнейший и один из самых драгоценных металлов в мире. На полноценную пару новых пистолетов его мне, конечно, не хватило бы. Но вот на то, чтобы сделать их прочнее и защитить от почти любых повреждений — вполне.
Второй же вещью была стопка небольших, размером примерно с ладошку, пустых бумажных листков. Однако, когда я взял их в руки и понял, что у этих листочков буквально не было никакого веса, будто бы я держал твёрдый воздух, до меня дошло, что это уж точно не могут быть обычные бумажки. Осознание, что это такое, пришло через несколько секунд, и мой шок был куда больше, чем от нахождения слитка мифрила.
Где Лавей смог откопать эти листочки, секрет изготовления которых не был известен даже Бафомету, было решительно непонятно. Но от того находка становилась даже чудеснее.
Ведь я держал в руках не просто стопку бумажек, а где-то два десятка дополнительных страниц для гримуаров.
Глава 18
Гримуары, на самом деле, были божественным творением. Буквально. Цивилизации Хейхи в период своего зарождения ни за что не смогли бы создать нечто настолько сложное, как гримуар. Первые гримуары и способ их создания народам этого мира даровали боги в незапамятные времена.
И в самой основе, в той “внутренней” части, где гримуар соединялся с душой мага, они оставались неизменны на протяжении тысячелетий. Банально потому, что кардинально что-то менять там было нечего.
Однако это не означало, что люди и иные расы не пытались как-то менять “внешнюю” часть гримуаров.
Во-первых, сами гримуары могли быть очень разными. В каких-то могли быть сотни страниц, какие-то могли помочь магу создавать заклинания, какие-то по умолчанию содержали в себе информацию о какой-нибудь крайне редкой и мощной магии, творить которую с помощью этого гримуара становилось в разы проще. Да тот же мой экспериментальный гримуар вспомнить.
А во-вторых, было изобретено множество способов манипуляции и частичного изменения структуры гримуаров. Одним из них был тот алхимический реагент, что я вылил на гримуар Глена, растворявший страницы магической книги в обмен на энергию.
Другая техника позволяла переводить содержимое гримуаров на обычные бумажные страницы. При этом частично сохранялся эффект влияния на душу, чтобы из такого бумажного гримуара было проще выучить записанное в нём заклинание. Таким образом я когда-то выучил Вегвизир.
И, помимо прочего, когда-то в глубокой древности некий маг придумал способ создания “запасных” листов для гримуаров. К сожалению, его это изобретение было не просто невероятным, а способным в потенциале повлиять на мировой порядок. И, хотя хроники той эпохи были максимально размыты, можно было с почти полной уверенностью утверждать, что того мага по-тихому устранили, а его труды уничтожили.
После его смерти в мире осталось несколько тысяч созданных им дополнительных листов гримуаров. Но с тех прошли тысячи лет, и бо́льшая часть из них была либо использована, либо уничтожена, как и технология их создания. А заново открыть метод их создания так никому и не удалось, хотя в какое-то время над этой проблемой бились и Бафомет, и Агур, и множество других поистине легендарных магов.