В итоге в современности найти даже один такой листочек было настоящим чудом. А в сундуке Лавея лежало целых восемнадцать страниц. Для меня, пёкшегося над каждым заклинанием, это было настоящим благословением, намного превосходящим и достигнутый седьмой круг, и марионетку Бафомета.
Не в силах сдержаться, я уселся прямо на пол перед сундуком, вызвал свой гримуар и чуть дрожащими пальцами поднёс к нему первый листик. После вливания в совершенно обычную на вид бумажку маны, она засияла мерным чуть желтоватым свечением и, самостоятельно выпорхнув из моих пальцев, плавно подлетела к гримуару и в неяркой вспышке растворилась в нём.
В предвкушении я открыл гримуар, перелистал его до самого конца…
Новый листок появился. Вот только он был нематериальным, почти прозрачным, и его энергия определённо была слишком мала, чтобы выдержать вписанное заклинание.
У меня было подозрение, что нечто подобное произойдёт. Дух Бафомета сделал мою душу в разы сильнее обычной человеческой, и гримуар изменился вслед за ней, невероятно расширив свой потенциал комбинирования.
Так что в каком-то смысле было логично, что энергии одной дополнительной странички будет недостаточно, чтобы сформировать полноценный лист моего гримуара. Вот только четырнадцатый лист получился настолько тонким, что я начал сомневаться, хватит ли мне всех восемнадцати страниц на него одного.
Взяв следующий лист, я влил ману в него. И с ощущением внутреннего опустошения проследил за тем, как четырнадцатая страница моего гримуара стала лишь на самую толику более реальной и осязаемой.
На секунду возникла мысль, что куда логичнее было бы отдать странички ребятам, но эту идею я тут же отбросил. У Джулии в гримуаре было больше пятисот страниц, богатенькая девочка, шестнадцать лишних ничего не решат.
Для Глена, чей гримуар потерял двести шестьдесят семь страниц из трёхсот семнадцати это ещё могло быть актуально. Но восстановить превращённые в энергию страницы было далеко не тем же самым, что добавить новых страниц к максимальному количеству. Пока что это было невозможно, но когда я стану высшим и смогу полноценно использовать алхимию, вернуть парню полный объём его гримуара будет не слишком сложно.
Я оставался единственным, кто остро нуждался в ещё нескольких страницах. А потому, как говорится, ни шагу назад. После второго листа я влил ману в третий, потом в четвёртый, в пятый…
Когда все восемнадцать листов оказались использованы, четырнадцатая страница моего гримуара сформировалась чуть больше чем на треть. То есть, чтобы использовать ещё хотя бы одно новое заклинание, мне нужно было отыскать ещё около сорока этих листочков. При том что найти даже один в современном мире было сложностью ультра-масштаба. Просто зашибись.
Ну, это была плата за невероятную силу комбинирования. Мне, конечно, было очень обидно, но жаловаться я уж точно не имел права. Хотя, настроение было подпорчено изрядно, тут уж я поделать ничего не мог.
А потому, встав и узнав от Глена, что Джулия вновь пошла в зону маны, чтобы начать формировать свой седьмой круг, я, сказав чтобы какое-то время никто нас не беспокоил, тоже прошёл сквозь магическую завесу. Мне срочно нужна была убойная доза эндорфинов.
* * *
В гробнице Лавея мы пробыли ещё полтора дня. Нужно было дождаться, когда у Линды закончится второй этап телесной перестройки, а также исчерпать всю энергию в зоне маны, чем активно занимались Глен и Джулией. В итоге парень сформировал свой восьмой круг где-то на двадцать процентов, а девушка свой седьмой — на сорок.
Я сам уже даже не пытался что-либо выжать из зоны маны. Даже если бы удалось, это были бы жалкие процент-два, которые ни на что бы не повлияли. И, кстати, Альсаз, несмотря на то, что я его об этом не просил, тоже больше сквозь магическую завесу не проходил.
Неожиданно, хотя знакомство с эльфом оказалось далеко не самым приятным, в итоге он неожиданно оказался очень интересным и приятным собеседником. На самом деле я понимал, что часть этой его любезности напускная.
Он определённо был очень умён и хитёр, отчасти в силу возраста и опыта, отчасти просто по характеру. И явно успел обдумать увиденное и сделать определённые выводы.
То, что произошло с големом в десятой комнате. Создание мной пилюли телесной перестройки, что по идее было невозможно без восьмого круга. В конце концов труп ТОГО САМОГО Бафомета, вставший из саркофага и превратившийся в мою послушную марионетку. Всё это недвусмысленно намекало на то, что я — далеко не обычный парень.
Так что Альсаз наверняка понял, что предать меня будет для него худшим выбором, а дружить со мной — лучшим. Со мной даже разграбление Амфитеатра вечных знаний — одной из величайших сокровищниц магии в истории, уже не казалось невозможным.
Так что не было ничего удивительного в том, что он был любезен и дружелюбен с нами. Но, с другой стороны, я не мог не ощутить в нём и искренности. Может быть само его намерение подружиться со мной и ребятами и было чисто прагматическим и полным меркантильности. Но в процессе эльф ничего из себя не выдавливал, он был самим собой и умудрился заслужить доверие ребят.
И это было втройне удивительно, если вспомнить о недавней войне человечества с эльфами. Да, в отличие от большинства жителей Вирсавии Линда, Глен и Джулия были лишены многих предрассудков и не страдали от патологической ксенофобии. Потому, собственно, мы с ними смогли сойтись: они не испытывали ненависти ко мне, как к родичу эльфов.
Но я даже родился уже после войны и по-хорошему ненавидеть меня не должен был никто. А вот Альсаз, которому оказалось уже хорошо за сотню, шестнадцать лет назад, очевидно, вполне мог участвовать в той войне.
Он, конечно, заявил, что покинул Халлу уже больше полувека назад и с тех пор не имел и не хотел иметь ничего общего со своей родиной. Но это ведь вполне могла быть ложь. Да и опять же, с учётом того, как началось наше с ним знакомство, никак нельзя было сказать, что он — положительный персонаж.
Да, в отличие от Дагум, я так ни разу и не ощутил от него желания убить меня, в какой-то момент он даже защитил меня от феи. Но всё равно, полностью доверять ему я бы точно не стал. Да и ребята тоже не были идиотами, и не стали бы так просто вестись на широкую улыбку и задорные шутки. Плюс, опять же, разница в возрасте.
И, тем не менее, за, считай, два дня, Альсаз стал душой компании и главным весельчаком. Честно говоря, в какой-то момент я даже подумал, что эльф по-тихому использовал какую-то ментальную магию. Но благодаря духу Бафомета у меня к таким вещам был почти полный иммунитет, и никакие проверки не подтвердили такого предположения.
Оставался только один вариант: Альсаз просто был таким сам по себе, весёлым, смешливым и совершенно не обращавшим внимания ни на возраст, ни на статус, ни на расу своих собеседников. Ну, что же, такие люди тоже существовали.
Я точно не собирался совсем расслабляться и слепо доверять сдерживающему эффекту пакта маны. Но и перебарщивать и постоянно пасти эльфа с подозрением к любому его действию тоже было глупо. Только зря силы растрачу.
Когда уловлю какие-нибудь нехорошие сигналы — тогда и буду действовать.
По поводу Дагум тоже всё было более-менее гладко. Потеряв восьмой круг и вновь став старшим магом она, похоже, впала в настоящую депрессию. В первые сутки, придя в себя после разрушения круга, фея просто сидела у стенки, уперев лоб в колени и ни на что не реагируя. Даже чтобы она начала есть сама, без приказа, мне пришлось провести с ней разъяснительную беседу.
Это мне, конечно, не слишком-то нравилось. Но, пусть не восемь кругов, а только семь, она всё ещё была очень сильным магом, оказавшимся у меня фактически в рабстве. Лишаться столь ценного ресурса просто потому, что она была слишком расстроена, чтобы есть? Как-то слишком расточительно. К тому же разъяснительная беседа, в которой я напомнил ей о том, что безынициативные и бесполезные рабы обычно не живут долго, определённо подействовала.