В такой ясный день комбриг вызвал Петра Максимовича Светлакова, одного из тех, кто вступил в деткинский отряд в самом начале его формирования.
— Товарищ комбриг, по вашему приказанию командир второй роты Светлаков прибыл! — неторопливо чеканя каждое слово, доложил быстро вошедший молодой человек с прекрасной строевой выправкой.
— Проходи, комроты, садись. Разговор будет долгий. — Деткин жестом указал на табурет и пододвинул лежащую на столе карту. — Обстановка сложилась, ты сам знаешь, какая.
— Тяжелая, — выдохнул Светлаков.
— Вот именно… Поэтому сейчас, как никогда, нужен внимательный глаз за противником. Надо знать, к чему готовится он, каковы его силы. Вот и хочу я тебя послать в тыл к белякам. Отбери из роты полсотни лучших молодцев и пройдись глубоким рейдом. Чем больше будет разведданных — тем лучше. Положение таково, что нам в жмурки играть с золотопогонниками никак нельзя.
— Не в первый раз еду на разведку, товарищ комбриг. Разрешите выполнять приказание?
— Не торопись. Рейд должен быть длительным, данные обстоятельными. В такой рейд ты отправляешься впервые. Все взвесь. Справишься? — Деткин по-отцовски внимательно посмотрел на Светлакова. — Задача сложная, потребует от бойцов напряжения всех сил и большой выдержки. Прежде всего — от самого тебя. Но надо любой ценой узнать, что делается сейчас в Бирском уезде, не грозит ли нам противник и оттуда, не придется ли нам еще более дробить свои силы.
— Разрешите, товарищ комбриг… Мысль одна в голову пришла. Хорошо бы для маскировки переодеть бойцов в белогвардейскую форму. Сам я нацеплю офицерские погоны. Авось так больше узнаем.
— Дельная мысль. А офицер из тебя, думаю, получится бравый. Готовься. Когда все будет сделано, доложи. С бойцами приду поговорить.
…Сгущались сиреневые сумерки, когда отряд Светлакова углубился в расположение противника. Пробирались лесными тропинками, опушками. Под копытами лошадей то и дело чавкало болото, сознание дурманил запах перестоявших грибов.
Проводник Башканов хорошо знал здешние места и вел отряд без задержек. До рассвета бойцы одолели не один десяток километров. Пора было сделать привал, отдохнуть, привести себя в порядок и, уже не скрываясь, по-хозяйски появиться на большой дороге.
В полдень в село Сикияс въехал отряд с молодым офицером впереди и остановился у мечети. Вскоре к офицеру подошел мулла в сопровождении богато одетых татар и, низко поклонившись, протянул на подносе украшенный драгоценными камнями серебряный кубок.
— От самой чистой сердца принимай, ваш благородие. Светлаков молодцевато поклонился и, приняв поднос, передал его ближнему бойцу.
— Благодарим вас и общество за столь достойный подарок.
Богатеи приветливо заулыбались. Мулла повел Светлакова в свой дом, умоляя «ваш благородие» не покидать Сикияс, так как поблизости нет белых войск.
— Хотя стоит со своим отрядом какой-то штабс-капитан в Татышлах, — ныл мулла, — но уж очень гордый, любой подарка сюда его не заманишь… Боится — красный шайтан близко гуляет.
— И большие силы при этом капитане? — небрежно бросил Светлаков.
— Какой там сил! — с сожалением промолвил мулла. — Семьдесят или восемьдесят калек-солдат, не больше.
— Да, опасно здесь вам.
— Сапсим плохо.
Отряд двинулся дальше. За день бойцы проехали по разным дорогам около тридцати километров. Навстречу попадались лишь небольшие группы беляков. К вечеру без приключений отряд достиг большого села. На околице стоял дозор, не задержавший, однако, бравого офицера. В самом селе визжали гармоники, в обнимку слонялись пьяные солдаты. По всему было видно — гарнизон здесь разместился большой. Красный отряд поплотнее сдвинул ряды, готовый ко всему. Не желая рисковать, Светлаков хотел проскочить село без остановки и с барской брезгливостью отмахивался от шумливых солдат, которые приветливо махали конникам, приглашая выпить. Внезапно дорога резко свернула влево, и красноармейцы оказались у большого двухэтажного кирпичного здания. Возле него шумела толпа пьяных военных. Кто-то схватил лошадь Светлакова под уздцы.
— Стой, кузькина мать!
— Руки, руки прочь от коня, ваше благородие! — рявкнул Светлаков, наезжая на человека со штабс-капитанскими погонами.
— Как ты смеешь, мерзавец, на меня наезжать?
— Смею, коль наезжаю!
— А ты, я вижу, парень не трус, — примиряюще заговорил штабс-капитан и вгляделся в погоны Светлакова. — Все же ты слазь с коня, поручик, выпьем за мое здоровье. Сегодня мой день ангела.