Иван Яковлевич глянул на Ласло, можно ли его оставлять одного в машине, не стартанёт пан в обратном направлении к ближайшему полицейскому участку? Парень сидел смирно, погружённый в свои мысли. Нет, сестру он не бросит, решил про себя Брехт и вылез из «Форда». Его зелёное чудо остановилось в пяти метрах позади. Картина маслом, как и ожидал. На переднем сиденье пассажирском, поджав к подбородку колени, сидела девушка похожая на Марылю Родович и утирала слёзы, а юный Ромео, он же Хуан Прьето, гладил её по пшеничной голове и чего-то на смеси испано-немецкой лепетал.
— Отставить слёзы! — открыл Брехт дверь.
Три пары глаз на него уставились, все с разным выражением. Голубые с испугом, карие испанские с осуждением, как же дивчулю до слёз довёл, а карие итальянские с вопросом, когда ещё постреляем.
— Малгожата, это были переодетые немецкие диверсанты, они хотели взорвать тот поезд, что перевозил тысячу польских военных. Они не знали, что я владею немецким и проговорились, типа, надо их всех убить, а то они помешают взорвать паровоз с военными. И машины хотели потом забрать. Пришлось спасать ваших солдат и самих себя. Война! На войне убивают.
— Немцы? — одну руку убрала от покрасневших глаз.
— Нацисты. Фашисты! Они пришли на вашу землю убивать поляков. Они целую тысячу людей бы взорвали в этом поезде.
— А вы пан Отто? Вы же тоже немец? Вы своих убили? — второй глаз освободила.
— Я только по рождению немец, а всю жизнь жил в Испании. Там сейчас эти фашисты и плюс итальянские ещё убивают испанцев, которые захотели жить свободными, без всяких королей. — Даже сам себе поверил, так страстно и пафосно сказал.
— Но всё равно вы их всех убили и даже Ванья стрелял. — Отодвинулась чуть от продолжавшего гладить её по голове Хуана.
— А что надо было делать? Позволить им убить тысячу поляков и нас заодно, и вас пани Малгожата? — махнул рукой Брехт, ну, типа, чего убогим прописные истины объяснять.
Девушка потёрла глаза кулачками, поджала губки и вдруг выдала.
— Научите меня стрелять, пан Отто?
Твою налево. Ещё одна интербригадовка на его голову.
— Обязательно, пана Малгожата. Чуть позже, сейчас нужно ехать. Ванька, выдержишь ещё пару часов за рулём?
— Конечно, товарищ полковник, — по-русски ответил. Конспиратор хренов.
Слово полковник, оно и на польском не шибко отличается.
— Вы, пан Отто, полковник? — глаза ещё красные, но уже голубые и боевые.
— Полковник. Всё поехали, давай Ванька не отставай, — Брехт вернулся к Форду.
— Ласло, вот тут на карте по дороге, есть город или городок Ополе, садись за руль. Туда едем. Там, наверное, и заночуем. Нужно заправиться. Поесть, поспать.
Событие девятое
Мужик приходит к переводчику английского:
- Слушай, как правильно перевести фразу: "I don`t know"?
- Я не знаю.
- Вот, блин, никто не знает.
Это должно называться — невезуха. На въезде в город (в городок, в городочек) Ополёк стоял полицейский патруль. Возможна масса вариантов, событиям на переезде нашлись очевидцы, и они всё полиции про тёмно-зелёный «Мерседес» рассказали. Самый хреновый вариант. Ещё можно предположить, что просто началась война и для спокойствия граждан выставили на въезде во все города патрули. Просто бдить и своим бравым видом вселять в поляков уверенность в скорой и неминуемой победе Речи Посполитой. Это был самый хороший вариант. Между ними могло находиться ещё несколько десятков причин, зачем эти три человека на мотоцикле здесь окопались.
За рулём сидел Ласло, он увидел полицейских и вдарил по тормозам. Ешкин по голове, специально, чтобы к себе внимание привлечь. Хотя … Куда уж больше привлекать за ними такая машинерия едет. Она и без резких остановок привлечёт к себе внимание. Вот дебил он, нужно было, как все нормальные люди ездить по железной дороге. В поезде валяться на полке, чаёк попивать с печеньками, в очередь в туалет стоять. Нет, загорелось. И ладно, этих четверых он и сам застрелит, тогда уже нужно сильно извернуться, чтобы все это полякам своим объяснить. Так и пусть, но теперь на каждом перекрестке, что ли валить полицейских и солдат польских? Рано или поздно везение кончится. Да, даже не кончится, ещё же польско-советскую границу пересекать. На этой же машине и потом до Москвы на ней? Что там про колесо у телеги в Мёртвых душах у Гоголя. «Вишь ты, — сказал один другому, — вон какое колесо! Что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» — «Доедет», — отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?». А доедет его «Мерс» до Москвы или сдохнет ещё в Харькове. Но вот до Казани точно не доедет, а ведь от Казани до Спасска-Дальнего в пять раз дальше, чем от Львова до Казани. Нет, не доедет это колесо.