Наш преподаватель, наш старый Змий, рассказывал и о других исторических личностях той поры. Например, про Сталина он говорил так:
— Иосиф Виссарионович Джугашвилли запретил войскам действовать активно и тем самым подставил их под удар, дабы гарантированно избежать обвинения в агрессии. Великобритания и США могли помогать только жертвам, но не агрессорам.
Про занимавших перед войной пост Наркома обороны маршала Тимошенко и начальника Генштаба маршала Кулика он заявил:
— А Тимошенко с Куликом вместо активной обороны попытались провести встречный удар — часть плана поражения СССР, придуманного ещё Тухачевским.
Ох, как жалко, что Создатель почему-то занялся моей судьбой, а не перекинул, например, в тело Сталина сознание Змия. Тогда бы точно всё пошло правильно, и Россия никогда бы не попала под ярмо фашиствующих немцев. Змий был "голова", он один бы переиграл весь немецкий Генштаб. А я, что я представляю собой? Обычный боец, у которого от полученных сейчас и в моей бывшей реальности противоречивых сведений скоро закипят мозги. Ведь у меня совершенно нет никаких инструментов для воздействия на окружающий мир, кроме личного решения — если умереть, то постараться утащить за собой побольше гитлермразей. И это, пожалуй, была единственно доступная для меня мера воздействия на историю.
Вдруг, моё, внутреннее я грязно выругалось и буквально завопило:
— Юрка, хватит пищать и биться в истерике, это же не твой принцип! Лучше подумай, что ты можешь реально сделать, чтобы не допустить печального развития событий. И делай, салага, делай всё, что можешь, хотя бы на своём маленьком участке!
Этот крик души заставил меня собраться, напрячь все свои интеллектуальные силы, чтобы совместить знания из моей прошлой реальности с информацией, которую я получил здесь и сейчас. При этом самое тяжёлое было, отбросить те знания, которые не касались моего нынешнего участка действий. На фиг мне было знать и размышлять о судьбах всего фронта. Я же не полководец и не стратег, у меня конкретный участок борьбы и отвечаю я перед Богом только за свою бригаду.
Правда, моё подразделение существовало не в безвоздушном пространстве, и должно было действовать на довольно большом участке местности. Поэтому в первую очередь, пользуясь всем массивом информации, закаченным в мой мозг двумя жизнями, я попробовал разобраться с тем, что из себя собственно представляет "белостокский выступ". Моя бригада предназначена для обороны, а белостокский выступ был чертовски неудобен для этого, так как:
— во-первых, значительная часть его территории, примыкающая к государственной границе, является сухопутной и малолесистой, что делает её пригодной для действий войск противника в любом операционном направлении:
— во-вторых, бассейн реки Бобр сильно заболочен, что может создать проблемы как для наступающих, так и для обороняющихся (затруднять передвижение войск и маневрировать резервами);
— в-третьих, любой выступ сам по себе небезопасен с точки зрения обороны, так как "подсекающие" удары по сходящимся направлениям, при условии их успешности, приведут к окружению сосредоточенных в нём войск;
— в-четвёртых, пути возможного отвода войск именно из белостокского выступа представляют собой почти идеальную ловушку, своего рода "бутылочное горло", бедное дорогами, но богатое болотами, реками и речушками с топкими берегами.
Тьфу! Опять начал думать за Генштаб. Поняв, что мысленно мне не удастся сосредоточиться на действиях только моей бригады, я достал из планшетки подробную карту белостокского выступа. В нарушении всех норм секретности, разложил её на скамейке и красным карандашом начал отмечать места наиболее удобные для обороны.
Я не собирался сидеть со своей бригадой в глухой обороне. Это было безнадёжно, немцы, имея превосходство в воздухе, завалят бомбами, а потом укатают танками. Единственный шанс нанести им ощутимый вред и затормозить движение — это действие из засад. Долбанули гадов, потом быстро свёрнулись и отступили на оборудованные заранее позиции. Пускай они останавливаются, развёртываются в боевые порядки и бомбят уже пустое место бывшей засады. В это время мы будем обживать новые окопы и устанавливать минные заграждения. Получалась примерно такая же "мельница", которую моя рота устроила финнам — только теперь мы будем обороняющейся стороной.
Увлёкшись, минут тридцать наносил на карту места, где собирался заранее оборудовать фортификационные сооружения для будущих засад. Сооружения, это конечно громко сказано, просто окопы, орудийные капониры и блиндажи для отдыха личного состава. Для начальства проведение всех этих работ легко объяснить боевой учёбой, которую проводят подразделения бригады. Там же можно пристрелять ориентиры и изучить, а если нужно, то и подготовить возможные пути нашего отхода.
Совместная работа должна сплотить и личный состав подразделений. Без взаимопомощи красноармейцев и заботы командиров о своих подчинённых, эти работы будут буксовать. Вот за это я буду отстающих нещадно драть. Пока у них не отложится в подкорке, что мой приказ — это закон. Умри, но выполни! Приказы же вышестоящих штабов я собирался выполнять, только если они не будут противоречить основной цели — не дать возможности немцам загнать войска 10-й и 3-й армий в котёл. Нужно дать им возможность пролезть через "бутылочное горлышко" и отвести войска к Минску. Белостокский выступ опирался на одну-единственную дорогу — Белосток — Слоним, вот её-то я и собирался держать до последнего вздоха. А если повезёт, то до того момента, пока последняя дивизия не покинет белостокский выступ.
После этого можно со спокойной совестью, ведя арьергардные бои отступать хоть до Москвы, по пути обескровливая немцев, прореживая их дивизии первого эшелона. А если эти гады, всё-таки, влезут в Москву, устроить им там настоящий ад. Они ещё не знают, на что способен Юрка Черкасов, тем более, если рядом будут такие ребята как Шерхан, Ряба, Якут и Бульба. Эти "сверхчеловеки" будут мечтать оказаться на глубине двух метров под землёй, в своей такой спокойной уютной могилке.
Вспомнив о моих боевых братьях, я посмотрел на часы. Было уже 15–10, а это значило, что уже нужно поспешать в Наркомат обороны. Там, в управлении кадров мне обещали подготовить приказы о переводе затребованных мною командиров в седьмую противотанковую артиллерийскую бригаду. А приказы на Асаенова, Кирюшкина и Стативко обещали выдать мне на руки, чтобы я сам смог договорится с их командованием о немедленном откомандировании этих командиров в моё распоряжение. Как говорится — ковать железо нужно, пока оно горячо. Вот и мне нужно собирать быстрее свою команду и отбывать к месту формирования бригады.
Времени катастрофически не хватало, а в Москве нужно было сделать так много. Позарез нужен был Бульба, его талант снабженца сейчас был просто незаменим. Требовалось пробить в Москве несколько необходимейших вещей. В-первую очередь, это, конечно, вооружение бригады. Жуков пообещал, что минуя Госплан, мне выдадут наряд на получение 144-х сорокапяток. Они находились на складе готовой продукции завода в подмосковных Подлипках. Наряд из Наркомата вооружений — это, конечно, хорошо, но чтобы эти пушки поскорее оказались в бригаде, нужен Бульба. Также он нужен для получения автомобиля. Да, скоро у меня появится персональный автомобиль. Наряд на получение "эмки", столь вожделенной многими ГАЗ-М1, был у меня уже на руках. Но на снабженческой базе ему нужно было быстро "сделать ноги", а лучше Стативко эту операцию вряд ли кто смог бы провернуть. Как я слышал, даже генералам приходилось долго ждать своей очереди.