Комдив
Глава 1
Комдив
(Взводный 2)
Вспомните, ребята, вспомните, ребята,
Разве это выразить словами,
Как они стояли у военкомата
С бритыми навечно головами.
Вспомним их сегодня всех до одного,
Вымостивших страшную дорогу.
Скоро кроме нас уже не будет никого,
Кто вместе с ними слушал первую тревогу.
И, когда над ними грянул смертный гром
Трубами районного оркестра,
Мы глотали звуки ярости и муки,
Чтоб хотя бы музыка воскресла!
Вспомните, ребята, вспомните, ребята,
Это только мы видали с вами,
Как они шагали от военкомата
С бритыми навечно головами.
(«Вспомните, ребята!» Стихи Дмитрия Сухарева)
Умерев в нашем времени, он возродился в другом теле и в другом времени, теперь он в свои 23 года, полковник Прохоров, командир отдельного механизированного полка. Вокруг война и хочется не только выжить самому, но и сберечь своих людей. А главное, у тебя нет права на ошибку, так как на тебя сделали ставку вожди и любая неудача обойдётся слишком дорого. Стремительная карьера от взводного до комдива имеет свою цену, а злопыхателей хватает, так что остаётся только стиснуть зубы и не допустить ошибок.
Глава 1
28 декабря 1941 года, Москва.
В себя я прихожу от какого-то неудобства, не сразу понимаю что это, а состояние, как с бодуна, когда мало что соображаешь и помнишь. Первым приходит осознание, что хочется в туалет стравить давление в клапанах. Только где я? Вот в чём вопрос, а где здесь туалет кстати? Открываю глаза, надо мной белый потолок и солнечный зайчик, потолок кстати высокий, и тянет морозной свежестью, видимо открыто окно или форточка. Пытаюсь встать и ничего не получается. Да, а что со мной произошло? Пытаюсь вспомнить, а кроме того, а я кто такой? В голове крутятся две разные личности и вроде каждая из них я, я что, шизофреник?
Тут наш герой ошибается, что не удивительно, слышал звон, да не знаю, где он, просто оба заболевания имеют схожие симптомы. Впрочем, шизофрению и раздвоение личности часто путают, хотя это разные расстройства психики. Шизофренией болеет в среднем 4–6 человек на 1000, а вот раздвоение личности достаточно редкое заболевание.
Наконец мои мозги приходят в норму и я всё вспоминаю, что теперь, я полковник Прохоров, Игорь Николаевич, а вторая моя половина осталась в прошлой жизни и прошлом мире. Вспоминаю и разрыв снаряда неподалёку, и сразу пронзает испуг, я что, парализован⁈ Сжимаю пальцы рук, работают, пытаюсь проделать тоже с ногами, одна нога неподвижна, другую удаётся слегка согнуть в колене, ух, нет, тело слушается, пускай плохо, но тем не менее. Вот только сил приподняться у меня нет. Тут доходит, что в палате, а где я ещё могу быть спрашивается, работает тарелка радио и Левитан зачитывает очередную сводку СовИнформБюро. Жаль, я не историк, а потому понять, как изменилась от моего вмешательства история, я не могу. Разве что остались в живых некоторые командиры, да немцев остановили чуть ли не в сотне километров от Москвы. Тут открывается дверь и в палату входит санитарка, ну что можно сказать, что я пропал. Глядя в её зелёные колдовские глаза, тонкое и красивое лицо хочется только любоваться этим, как произведением искусства. Пытаюсь с ней заговорить, но в горле пересохло, так что в итоге получается лишь нечленораздельный хрип.
— Вы очнулись⁈
Слышу радостный возглас санитарки.
— Сейчас миленький, сейчас, потерпи чуть-чуть.
Санитарка бросается к тумбочке, и взяв поилку, поит меня, при этом одной рукой она приподнимает мне голову, что бы я мог нормально пить. Делаю несколько жадных глотков, сразу становится легче, а главное, теперь я могу нормально говорить, пускай медленно и тихо, но все же.
— Сестричка, мне бы в туалет, помоги встать, будь добра.
— Забудьте больной! Вы ещё очень слабы, вам нельзя вставать.
— Да у меня сейчас пузырь лопнет.
Санитарка наклоняется, и что-то взяв под кроватью, суёт мне под одеяло и только тут я понимаю, что это утка, а она уже пристраивает её мне под моего шалуна. Стыдно, не то слово, а ещё и санитарка совсем молодая, и как потом с ней говорить, вернее ухаживать после такого.
— Ну же, давайте, не стесняйтесь.
Это она мне говорит, а терпеть нет больше мочи и короче делаю это в утку. Делаю, а сам готов под землю от стыда провалится, только выхода другого у меня нету. Заканчиваю и санитарка ловко выдёргивает утку, а я с ужасом думаю, что делать, когда мне по большому приспичит. И ведь ни куда не денешься, одна надежда, что силы быстро вернуться и я смогу сам ходить в туалет. А санитарка шустро уносится из палаты, что бы через пять минут вернуться снова, но уже не одной, а с врачом. Уставший мужик лет под сорок, хотя могу и ошибаться, осматривает меня, проверяет реакцию конечностей, делает ещё несколько только ему понятных осмотров.
— Доктор, долго мне ещё так бревном лежать?
— Думаю недолго, рефлексы у вас в норме, раны заживают хорошо, без осложнений, надеюсь через недельку вы уже сможете вставать, но лежать вам у нас всё равно не меньше месяца. Большего пока вам сказать не могу.
Хреновато, хотя с другой стороны могло быть и хуже, причём намного. Делать нечего, остаётся только лежать и выздоравливать. Встать я смог через три дня и хоть и с трудом, но доковылять до туалета, счастья было полные штаны. Это как раз был Новый Год, силы прибывали, а второго января ко мне пришли Неверов и Коржов. С собой принесли небольшую передачу в бумажном мешке, но меня больше интересовали новости, как там мой полк, а главное, кто им сейчас командует.
— Сергей Иванович, не томи, кто сейчас на полку, ты?
— Нет командир, когда тебя ранило, то через день прислали полковника Громова.
— И как? Как он командует, потери большие?
— Потери существенные, но его вины в этом нет, думаю и у тебя они тоже были бы. Мы в наступление пошли, а там всегда потери больше, но Громов людей бережёт, просто так под пули не гонит. Хороший командир, хотя я честно говоря надеялся, что поставят меня.
— Много потеряли?
— Примерно треть личного состава и половину техники, в основном бронетранспортёры, и так ломаются и в бою их жгут. Мы конечно стараемся новые добывать и старые ремонтировать, но тяжело, это летом нам раздолье было, а сейчас трудно, примерно четверти брони не хватает до штата. Да, тебе все наши привет передают и желают скорейшего выздоровления.
— Спасибо, вы где сейчас?
— Снова под Брянском, хотя уже пришёл приказ возвращаться в Москву на пополнение и переформирование.
— Какое переформирование?
— Да бес его знает, на следующей неделе будет ясно. Мы собственно сегодня приезжали новые казармы смотреть, куда нас определяют, вот воспользовались оказией и к тебе заскочили, так что жди нас через неделю снова в гости и не нас одних.
Долго нам разговаривать не дали и моего начштаба с начальником разведки выгнали взашей. Жаль, что немного поговорили, но главное я узнал, полк относительно цел и будет отведён на отдых и пополнение. И да, стоят сейчас под Брянском, а его вроде гораздо позже освободили.
В реальной истории Брянск был освобождён лишь 17 сентября 1943 года, сейчас эту дату отмечают, как день города.
Главное, что ближе двухсот километров от Москвы немцев нет, так что линия обороны проходила по линии Тверь, Ржев, Вязьма, Ефремов. Я лишь примерно представляю себе эту линию, а главное не знаю, что было в моём времени захвачено немцами, а что нет. Радует лишь то, что полк хоть и понёс потери, но сохранился и что его переводят в Москву, правда на сколько неизвестно и думаю долго ему тут задержаться не дадут. Через две недели меня снова пришли навестить Неверов и Коржов, и от них я узнаю последние новости о моём полке, а они хоть стой, хоть падай, хорошо, что я и так лежу. Это было, как пустым мешком по голове, короче мой полк переформировывается в дивизию. В первый момент я просто впал в ступор, а кто командовать будет, или Громова на первый полк, а я буду, как выйду из госпиталя второй полк формировать, когда Неверов, мне всё разъяснил, он сам это только вчера узнал, когда его вызывали в отдел кадров. На фоне наших успехов, как в рейдах, так и сначала в обороне, а потом и в наступлении, высокое начальство решило на основе моего полка создать отдельную механизированную дивизию, которая будет подчиняться лично ставке. Вот такие пироги с котятами. Полковник Громов, который принял командование полком так и останется его командиром. Командовать вторым полком, который будет сформирован здесь, в Москве, будет полковник Брагин, а я назначаюсь командиром этой дивизии. И вот что теперь с этим делать? Во-первых, я не уверен, что справлюсь, знаний не хватает, а во-вторых, это же сколько у меня завистников появится, и так уже очень многие косо смотрели, считая меня выскочкой, ещё бы, в 23 года уже полковник и командир отдельного полка, а теперь вообще командир дивизии. Я бы честно говоря охотнее остался командиром отдельного полка, хотя бы год ещё, глядишь страсти поутихли бы, но от меня это не зависит к сожалению. И ведь не пойдёшь к начальству с просьбой, а отыграйте вы пожалуйста всё назад, оставьте меня командиром отдельного полка. Теперь вся жизнь будет, как на вулкане, в любой момент взорваться может. Ведь чем выше заберёшься, тем больнее падать, а добрые души, что бы помочь мне упасть найдутся, даже наверняка в очередь выстроятся, что помочь.