Достаточно быстро мы достигли немецких траншей, и тут вперёд рванула наша пехота. То обстоятельство, что у меня большинство бойцов были вооружены автоматами, сейчас сыграло в нашу пользу. Бойцы просто давили немцев огнём, не давая им высунуться, так же хорошо себя проявили и СВТ, просто с ними было не очень удобно орудовать в окопах из-за их длины. Равномерное распределение СВТ и автоматов диктовало и свою тактику боя, автоматчики шли первыми, им с более скорострельными и компактными автоматами было намного удобней орудовать в тесноте окопов, а бойцы с СВТ страховали их сверху, так же следя и за противником в удалении. В блиндажи сначала летела граната Ф-1, и лишь затем в него заглядывали автоматчики, всегда парами, а ещё один — два бойца страховали снаружи. Подавляющее огневое превосходство позволяло снизить наши потери до минимума, что бы захватить первую линию немецкой обороны нам потребовалось не больше часа.
Командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант Хозин прибыл на НП ещё затемно, вместе с ним был и член военного совета фронта генерал-майор Кузнецов. На НП уже были командующий 5-ой ударной армией генерал Севастьянов и командир механизированной дивизии полковник Прохоров. Они оба изучали немецкие позиции в стереотрубы, тут же рядом расположились и связисты, так что все части были на связи.
— Доброе утро товарищи.
Первым поздоровался с ними генерал Хозин, так как командиры 5-ой ударной изучали вражеские позиции.
— Здравия желаем товарищ генерал-лейтенант. — Отозвались Севастьянов и Прохоров.
— Изучаете немецкие позиции и как они вам?
Ответил ему полковник Прохоров.
— Окопались немцы конечно неплохо, если атаковать их стандартными силами и методами, то потери будут большими и без всякой гарантии на успех.
— А вы значит атакуете их нестандартно?
— Да, надо придумывать новые схемы, как говорил Суворов — удивил, победил.
— И как, придумали новые схемы?
— Да, блокаду мы именно новыми схемами прорывали, да вы сейчас и сами всё увидите, до начала атаки осталось двадцать пять минут.
Хозин с Кузнецовым сами прильнули к стереотрубам, от которых отошли Севастьянов и Прохоров. Эти самые 25 минут тянулись очень долго, казалось, что они ни когда не закончатся, но наконец загрохотали наши тяжёлые орудия, вот только на немецких позициях ни чего не взрывалось.
— Не понял, а где разрывы, куда бьёт вся наша артиллерия?
Генерал Хозин искренне удивился, он думал, что сейчас весь немецкий передний край превратится в рукотворный ад, но ни чего не происходило, хотя судя по звукам, наша артиллерия работала вовсю.
— Наша артиллерия товарищ генерал сейчас ведёт интенсивный обстрел позиции немецкой тяжёлой артиллерии.
— А как же немецкий передний край? Как вы будете наступать на неподавленные позиции с огневыми точками?
— Сейчас увидите, по хорошему нужен огневой вал, это когда позиции противника массировано обрабатываются артиллерией, постепенно смещаясь в глубину вражеского построения, а наши войска идут следом, но к сожалению ни достаточного количества орудий, ни боеприпасов к ним у нас нет. Сейчас будет так сказать бюджетный вариант, но не менее действенный и эффективный.
В этот момент войска 5-ой ударной пришли в движение, первыми на немцев неторопливо поползли КВ и новые самоходки, которые изготовили по их проекту. То и дело останавливаясь, они делали от одного до 3 — 4 выстрелов и снова двигались вперёд, причём расстояние между ними было небольшое, порядка 20 −30 метров и самоходки перемежались с танками. Хозин ясно видел, как замолкают ожившие немецкие огневые точки. Когда в амбразуру дота попадало несколько тяжёлых снарядов, даже не в саму амбразуру, а просто рядом с ней, то любое орудие или пулемёт выходил из строя, а если снаряду везло попасть в саму амбразуру и разорваться уже внутри дота, то тогда погибал и весь расчёт. Хозину было трудно определить, часто ли немцы попадают по танкам и самоходкам, так как он видел их с кормы, но иногда он всё же видел росчерки рикошетов от их брони или разрывы попавших в них снарядов. Но в любом случае танки с самоходками неудержимо приближались к немецким позициям, а позади них, метрах в двухстах, двигалась вторая волна танков, уже более лёгких. А следом за ними ещё метрах в ста позади уже густая масса наших бронеавтомобилей и трофейных немецких бронетранспортёров с массой пехоты, которая укрывалась за бронёй бронетехники. Одна за другой замолкали немецкие огневые точки, вот танки с самоходками достигли немецких окопов, и неторопливо переехав их, двинулись дальше. Вскоре немецких окопов достигла и наша пехота, после чего в стереотрубу стало видно, как сверкают вспышки выстрелов наших пехотинцев. В первых рядах шли автоматчики, которые массированным автоматным огнём давили любые попытки немцев огрызаться. Прошло чуть больше получаса, как передовые немецкие позиции были взяты, причём потерь почти не было. Зачистив немецкие позиции, бойцы двинулись дальше и вскоре просто скрылись из виду. Хозин ошарашено смотрел на всё это, без особых потерь, просто и деловито бойцы подавили немецкое сопротивление и двинулись дальше. А где продвижение под массированным огнём противника, где попытки обычной артиллерий подавить немецкие огневые точки, где большие потери, ничего этого не было. И ведь в принципе всё лежало на поверхности, но почему кроме полковника Прохорова до этого ни кто не додумался, а что главный тут именно Прохоров, Хозин уже понял. Хотя официально 5-ой ударной армией командует генерал Севастьянов, но её истинным командиром, тот, кто вырабатывает тактику и стратегию её действий, является полковник Прохоров и у него это отлично получается. Как ни хотелось Хозину двинуться следом за бойцами, но он был вынужден остаться на НП, куда стекались все сведения от наступления. Уже около пяти часов дня пришло долгожданное сообщение, что ударная группа наконец пробилась к Ораниенбаумскому плацдарму.
Всё время немцы ожесточённо сопротивлялись, однако после того, как мы пробились через последнюю линию обороны стало полегче. Наша пехота не лезла вперёд, а держалась позади бронетехники, используя её броню, как защиту. После прохождения всех линий немецкой обороны, лёгкие и средние танки подтянулись вперёд, так как угроза для них со стороны немецкой артиллерии значительно снизилась. Большая часть немецких противотанковых орудий уже была или уничтожена, или захвачена и теперь основную угрозу для них представляли немецкие противотанковые ружья. Смешавшись вместе с КВ и СУ-152, объединенный стальной вал неудержимо двинулся вперёд, хоть и медленно, так как приходилось учитывать скорость движения пехоты, но верно. Все попытки немцев хоть как-то замедлить наше продвижение не увенчались успехом. Наша тяжёлая артиллерия, а также флотские орудия большого калибра мгновенно подавляли все попытки немцев задержать нас огнём своей тяжёлой артиллерии. В небе тоже развернулось ожесточённое сражение, на этот раз нас поддерживала вся авиация Ленинградского фронта, и все попытки немцев бомбить наши наступающие войска сталкивались с противодействием нашей авиации. Кстати воспользовавшись тем обстоятельством, что и немецкие истребители оказались заняты сопровождением своих штурмовиков и истребителей, наши бомбардировщики нанесли бомбовые удары по местам расположения немецкой тяжёлой артиллерии. Когда до Ораниенбаумского плацдарма осталось чуть больше километра, немцы наконец не выдержали и стали отходить. Всё это время бойцы на Ораниенбаумском плацдарме ждали, лишние потери нам ни к чему, а там немцы так же хорошо укрепились и в случае встречного удара, наши войска там умылись бы кровью без особого успеха. Когда немцы увидели, что с тыла к ним приближаются наши войска при поддержке большого количества бронетехники, то они не выдержали. Все основные укрепления были ориентированы именно на сторону побережья, а сейчас противник приближался с тыла и как говорится в силах тяжких. Когда защитники Малой земли увидели, как сначала стали убегать немцы, а затем вдали, со стороны Ленинграда появилась значительные силы наших танков, то без всяких приказов они с криком Ура бросились вперёд. Они успели преодолеть уже пустые немецкие укрепления, когда наконец встретились с бойцами 5-ой ударной. Их радости не было предела, в воздух летели шапки, а также вовсю началась стрельба в воздух от охватившего людей воодушевления.
Хозяин Ленинграда нервно ходил по своему кабинету, хотя блокаду города прорвали, но враг всё ещё был достаточно близко и регулярные артиллерийские обстрелы не доставляли ни какого удовольствия. Эта операция в случае успеха полностью снимала вероятность артиллерийских обстрелов Ленинграда, и вот сейчас всё должно было решиться. Хотя сообщения с фронта приходили успокаивающие, но всё же это война и тут в любой момент ситуация могла развернуться на 180 градусов. Наконец в начале шестого в его кабинет зазвонил телефон.