— Ты едешь за границу? — спросил Вальский Сильвана.
— Нет, с паспортом большая возня; я еду только в Варшаву на зиму, а может быть, останусь и дольше, если мне понравится. Там собирается много волынян, украинцев и подолян, составляется очень приятное общество; для молодых людей, как я, есть собрания. Захотелось мне, и отправляюсь.
— Позволь тебе сказать, — заметил Вальский, — ты, черт знает, как пышно отправляешься в город: лошади, экипажи, люди!..
— Да ведь без лошадей не могу же я быть, не обойдусь и без, верхового… Ну, необходимо несколько людей…
— Ну, достанется же твоему карману! — сказал Вальский.
— Я уже говорил ему это, — сказал добродушно старик Дендера, — но граф хочет кинуть между людьми тысячи две дукатов:, что же с ним делать?.. Наконец, — прибавил он с некоторою гордостью, — на это нас хватит, и я охотно ссужу его.
Он сказал это так, будто бы за несколько дней перед тем не было занято у Вацлава, как будто бы в доме имелось много лишнего, с видом магната, готового бросить сумму денег для минутной прихоти. Граф Вальский почувствовал неловкость продолжать разговор об этом предмете и искусно отклонил его.
— Я сделал это замечание Сильвану, — сказал он, — и прошу за него извинения: у кого достает на это, тот должен поддерживать народную промышленность. Завидую тебе, Сильван, потому что ты можешь отлично повеселиться!
— Надеюсь! — сказал Сильван с улыбкой беззаботности. — Ну, и ты, Вацлав, также отправляешься в город?
— Может быть! — ответил скромно Вацлав. — Устройство моих дел по наследству, домашние надобности, может быть, также: принудят меня ехать в Варшаву на некоторое время.
— А это отлично! Я поеду квартирмейстером, и прежде чем; ты приедешь, я уже, вероятно, так познакомлюсь с городом, что буду в состоянии служить тебе за чичероне.
— Благодарю, — сказал Вацлав, кланяясь. — Но надеюсь, что мы прощаемся ненадолго, до свидания!
Разговор шел так, прерываясь и переходя с одного предмета на; другой, когда вместо завтрака, который должно было принести, камердинер доложил, что графиня просит всех к себе.
Это было дело Цеси, которая увидев Вацлава и боясь, чтобы он не уехал, упросила мать, чтобы завтрак подали у них.
Последние неудачные маневры ее с Вацлавом не отняли у нее надежды привлечь его. В запасе у нее, на всякий случай, был Фарурей, но она желала лучше кузена и особенно победы над Франей, счастье которой бесило ее. Вацлав был богаче старого соперника, был молод, красив; в сердце ее тлелось какое-то необъяснимое чувство к нему, которое нельзя было, может статься, назвать любовью, но которое было раздражающим желанием, нетерпеливым, беспокойным и страстным. Она рассчитывала на свои прелести, на опытность, на воспоминания прежних лет, на слабость Вацлава, на свою ловкость и счастье, наконец, на время… Она не хотела упустить ни одного удобного случая сблизиться с ним, завлечь его в новые сети и, собираясь в залу, долго и серьезно совещалась с зеркалом. Зато и явилась в полном блеске, с полным кокетством женщины, которая хочет понравиться и отправляется на добычу, со страстным желанием победить, с упрямством молодости…
При входе в залу все застали мать нарядною не менее дочери, а Цесю подле нее с личиком полупечальным, полунасмешливым и несколько гордым, которое, как думала она, шло ей больше всего. Наряд ее, хоть деревенский, хоть утренний, был стратегически обдуман. Она знала, что Вацлав любил черный цвет; поэтому она надела черный капотик, оживляя его широкой пунцовой лентой на шее, на талии небрежно приколола букет резеды, ручки стянула в узкие перчатки, отчего они казались миниатюрнее, чем были на самом деле и, выставив из-под платья кончик крошечной ножки в прелестнейшем башмачке, села, рассчитав ловко линии, которые обозначали ее фигуру. Старик Дендера, который так хорошо знал свое семейство и детей, что не ошибался ни в одной тайной мысли своего сына или дочери, заметил при самом входе в залу, что у Цеси были какие-то злодейские замыслы. Но на кого? — этого отгадать он не сумел.
— Плут-девочка! — сказал он про себя. — Верно, думает попробовать Вальского, не вскружит ли ему голову; Фарурей ей не по вкусу, и она рада бы отделаться от него, если б было кем его заменить. Я заметил, что она принималась довольно смело ловить Вальского, когда он был здесь в прошлый раз. Ха, ха! Не дурна была бы и эта партия, хотя я желал бы лучше Фарурея; тот как раз после свадьбы может ноги протянуть, Цеся отдаст мне в управление имение, и дела оправятся!