Греко-римские культурные контакты, уходящие корнями по меньшей мере в VIII-VII вв. до н. э., когда по западному побережью Италии, начиная от Неаполя, и дальше на юг возникают греческие поселения, приобретают характер литературных связей с середины III в. В 240 г. Ливию Андронику, греку-отпущеннику из Тарента, было поручено написать для показа на общенародном римском празднестве трагедию и комедию. Ливий обратился к древнегреческим образцам и этим на полтора века предопределил путь развития римской драмы. В частности, неисчерпаемым источником для римских комедиографов стала так называемая новая аттическая комедия — жанр, утвердившийся на афинской сцене в последней трети IV в. до н. э.
Это было время, когда Афины уже утратили свое главенствующее политическое положение в Греции и глубокие общественные и мировоззренческие проблемы, волновавшие афинян в V в., уступили место пристальному интересу к отдельной личности. Надежными стали представляться теперь только те формы связей, которые обеспечивают человеку спокойную жизнь в кругу его семьи, ближайших родных и соседей. Найти дочери мужа, который не станет транжирить приданое; добиться согласия между супругами; воспитать сыновей так, чтобы они не слишком много времени и денег уделяли любовным проделкам; предохранить дочь от сомнительного знакомства — все это считалось гораздо более важным, чем решение вопроса о том, являются ли боги всеведущими и познаваем ли мир.
В соответствии с этим все события в новой аттической комедии разыгрывались в пределах двух-трех живущих по соседству семей и не выходили за рамки их повседневных забот, подчиненных, правда, определенному сценическому стереотипу: важнейшую роль в сюжетах новой комедии играли такие мотивы, как совращение девушки и рождение добрачного ребенка с неизбежным его подкидыванием и последующим опознанием; потеря или похищение детей, как правило девочек, которым 15-16 лет спустя грозит незавидная участь быть проданными в публичный дом; неукротимая влюбленность молодого человека в одну из таких девушек, попавших в лапы сводника; столь же неудержимая алчность профессиональных гетер, впивающихся мертвой хваткой в простодушного юношу. Конечно, все опасности, грозящие молодым людям, так или иначе преодолевались: подброшенные дети находили родителей, в девушках-бесприданницах опознавали дочерей полноправных зажиточных граждан, гетеры получали отставку, молодые люди женились на добродетельных невестах.
Стереотипность сюжетных ходов и традиционность действующих лиц в новой комедии оказались, вероятно, причиной того, что творения ее авторов не пережили конца древнего мира и до прошлого столетия были известны лишь в виде отрывков, сохраненных в разного рода компиляциях и антологиях позднеантичных авторов. Не избежал этой участи и величайший представитель новой аттической комедии — уже упоминавшийся Менандр; только папирусные открытия нашего века позволили полностью оценить его вклад в историю мирового театра и показали, чем Менандр выделялся среди товарищей по жанру.
Не пренебрегая устоявшимися сюжетами и масками, Менандр сумел наделить их глубоко человеческим содержанием, раскрывая перед зрителем драму оскорбленной девушки и раскаяние ее невольного обидчика; его молодые люди мечтали не о молниеносной победе над невинностью, а о длительном супружеском союзе с полюбившейся женщиной; его старики отцы умели понимать увлечения юности и свойственные ей промахи; его гетеры искренне любили своих клиентов и в нужную минуту готовы были прийти им на помощь. Благожелательность, доверие, дружеское участие, взаимная выручка, способность к самопожертвованию — вот те качества, которые особенно высоко ценил в своих героях Менандр. Нравственный пафос его творчества оказался на редкость созвучным художественной индивидуальности и эстетическим взглядам Теренция.
Тот драматический жанр, в котором творили Плавт, Теренций и еще десятка два авторов, известных нам лишь по ничтожным отрывкам или вовсе по одним только именам, римляне называли «комедией паллиатой» — от латинизированного греческого слова paillon — «плащ»: то была римская комедия, выступающая в греческом одеянии. Действие происходило в ней в Афинах или в каком-нибудь другом греческом городе, действующие лица носили греческие имена; как правило, сохранялись основные сюжетные схемы оригинала, Пример тому дают и комедии Теренция.
Мы найдем здесь юношу, вступившего в добрачную связь с девушкой-чужестранкой и ожидающего рождения сына, в то время как отец сватает ему дочь соседа («Девушка с Андроса»), и другого юношу, уже успевшего в отсутствие отца жениться на такой же девушке-бесприданнице («Формион»), — теперь обоим надо как-то нейтрализовать гнев старика отца. Найдем молодого человека, влюбленного в девушку, которая находится во власти сводника, требующего за нее солидный выкуп, — тут уж никак не обойтись без помощи ловкого раба или какого-нибудь другого пройдохи, способного выманить у прижимистого отца нужную сумму («Самоистязатель», «Формион»). Не обойдется и без гетеры, стоящей немалых денег, особенно если в отношения между любовниками вмешивается глупый и хвастливый, но богатый воин-наемник («Евнух»). Нередко в пределах одной комедии соединяются две, а то и три любовные линии: то один брат или сосед сознательно помогает другому в его амурных приключениях («Братья», «Самоистязатель», «Формион»), то они оказываются невольными соперниками («Девушка с Андроса»), то удача одного грозит бедой другому («Евнух»).