Беатриче. Я тоже сделал выписки из наших книг. Теперь сличим. Будем надеяться, что все выяснится, в вашу или мою пользу. Труфальдино!
Труфальдино. Синьор?
Беатриче. Ключи от сундука у тебя?
Труфальдино. Да, синьор, вот они.
Беатриче. Почему ты вытащил сундук в залу?
Труфальдино. Чтобы проветрить платье.
Беатриче. Проветрил?
Труфальдино. Проветрил.
Беатриче. Открой и дай мне… А это чей сундук?
Труфальдино. Тут еще кто-то приехал.
Беатриче. Достань-ка мне из сундука памятную книгу.
Труфальдино. Сейчас, синьор. (Про себя.) Пронеси господи! (Открывает сундук и роется.)
Панталоне. Возможно, как я говорил, что и ошиблись. Ошибки оплате не подлежат.
Беатриче. А может быть, и правильно, сейчас сличим.
Труфальдино (подает книгу Беатриче). Эта?
Беатриче (берет почти не глядя и открывает). Нет, не эта… Откуда эта книга?
Труфальдино (про себя). Ну, влип!
Беатриче (про себя). Тут два моих письма к Флориндо. Боже! Да ведь это же его заметки, его счета. Я вся горю и дрожу. Я уж не помню, где я.
Панталоне. Что с вами, синьор Федериго? Вам худо?
Беатриче. Нет, ничего. (Тихо Труфальдино.) Труфальдино, каким образом в моем сундуке оказалась чужая книга?
Труфальдино. Да я, право, не знаю…
Беатриче. Скорее, не смущайся, скажи мне правду.
Труфальдино. Я прошу извинения, что осмелился положить ее в ваш сундук. Это моя книга, и я, чтобы не потерялась, спрятал ее к вам. (Про себя.) С тем проехало гладко, авось и с этим не подкачаю.
Беатриче. Это твоя книга, и ты ее не узнал и подаешь вместо моей?
Труфальдино (про себя). Этот будет еще похитрее. (Громко.) А видите ли, она у меня недавно, поэтому я и не узнал ее.
Беатриче. Откуда она у тебя?
Труфальдино. Я тут служил в Венеции у одного хозяина, а он помер, мне и досталась его книга.
Беатриче. Когда это случилось?
Труфальдино. Да как сказать: дней десять — двенадцать тому назад.
Беатриче. Как же это? Ведь я встретил тебя в Вероне.
Труфальдино. А вот тогда-то я и уехал из Венеции, из-за смерти моего хозяина.
Беатриче (про себя). Горе мне! (Громко.) Твоего хозяина звали Флориндо?
Труфальдино. Да, синьор, Флориндо.
Беатриче. По фамилии Аретузи?
Труфальдино. Вот именно — Аретузи.
Беатриче. И это верно, что он умер?
Труфальдино. Вернехонько!
Беатриче. А от чего он умер? Где его похоронили?
Труфальдино. Он упал в канал и утонул, только его и видели.
Беатриче. О я несчастная! Умер Флориндо, умерла любовь моя, последняя моя надежда! К чему мне теперь эта бессмысленная жизнь, если умер тот, для кого я только и жила? О, погибли мои надежды! Прахом развеяны усилия! Жалки ухищрения любви! Я бросила родину, покинула своих, переоделась в мужское платье, подвергалась опасностям, рисковала жизнью — всё для Флориндо, а Флориндо моего нет на свете! Несчастная Беатриче! Неужели мало было потерять брата, нужно было, чтобы погиб еще и жених? Чтобы после Федериго небо похитило и Флориндо! Но если я была причиною смертей, если я преступница, почему же не против меня ополчилось небо своими карами? Напрасны слезы, тщетны жалобы: Флориндо умер. Горе душит меня, свет померк в глазах. Кумир мой, жених дорогой! В отчаяньи и я последую за тобой. (Уходит вне себя в комнату.)
Панталоне (с изумлением слушая речи и видя отчаяние Беатриче). Труфальдино!
Труфальдино (тоже полон изумления). Синьор Панталоне!
Панталоне. Женщина!
Труфальдино. Баба!
Панталоне. Вот так штука!
Труфальдино. Чудеса!
Панталоне. Я поражен.
Труфальдино. Я обалдел.
Панталоне. Пойти сказать дочке. (Уходит.)
Труфальдино. Оказывается, я уже слуга не двух хозяев, — у меня хозяин и хозяйка.
СЦЕНА 4
Улица возле гостиницы.
Доктор, затем Панталоне, выходят из гостиницы.