То, что пьеса встретила неодинаковый прием в Модене и в Венеции, объясняется очень легко. Пьеса носит яркий венецианский колорит. На сцену врывается венецианский карнавал со всей своей шумихой и пестрой суетой, со всеми своими огнями и фейерверками, со всей своей необозримой палитрою красок. Музыка и песни, танцы и представления составляют ее фон. И Венеция, разумеется, откликнулась на пьесу радостно и страстно.
Бурный успех «Вдовы» расшевелил в Венеции всех конкурентов театра Медебака. Вообще театры косо поглядывали на новую труппу, заставившую их слегка потесниться, а тут она начинала таким сенсационным спектаклем. Одним из результатов этих ревнивых чувств было выступление аббата Кьяри. Этот ловкий монах был халтурщиком-драмоделом и до появления Гольдони, несмотря на отсутствие дарования, делал недурные дела. Успех Гольдони затрагивал святую святых литератора из иезуитов: его материальные интересы. Так как были затронуты также материальные интересы его антрепренера, они решили выступить против Гольдони открыто. Кьяри написал пародию на «Хитрую вдову». Она появилась на сцене примерно через год, осенью 1749 года: лишнее доказательство того, как был прочен успех пьесы Гольдони. Пьеса Кьяри была озаглавлена «Школа вдов» и имела успех скандала. Гольдони, защищаясь, последовал классическому примеру, который дал Мольер в «Критике „Школы жен“», и написал «Апологетический пролог» к своей комедии. Литературным клеветникам досталось там по заслугам. Но эта «война театров» наделала такого шума в Венеции, что должен был вмешаться суд инквизиции. Чтобы не допустить дальнейшего разжигания скандала, он запретил в конце 1749 года обе пьесы.
Действие «Хитрой вдовы» проходит на фоне карнавала. Во время карнавала и мужчины и женщины носили костюм, который назывался tabaro е bauta. Кроме того в tabaro е bauta могли появляться во всякий национальный праздник и в дни торжеств — избрание дожа, прокураторов, приемы иностранных послов, — при условии, что эти дни не приходились в пост. В итоге tabaro е bauta могли носить в общей сложности около полугода. Эти полгода составляют официальный и неофициальный карнавал вместе.
Tabaro значит плащ, bauta — капюшон. Плащ, капюшон и черная треуголка составляли полный карнавальный костюм, который и назывался in tabaro е bauta. Это самое популярное карнавальное одеяние, которое носили все. Костюм, популяризованный бесчисленными картинами Тьеполо, Каналетто, Гуарди, Лонги был таков: на голову надевался черный, шелковый или кружевной, капюшон, закрывавший ее всю, за исключением лица, и падавший на плечи поверх плаща. Головным убором была черная треуголка, поддерживавшая на лбу твердую маску из белой клеенки с гротескным птичьим профилем. Маска снималась просто: приподнимали шляпу, ее придерживавшую, и маска оставалась в руке. Поэтому венецианцы в масках здоровались только жестом руки, а иностранцы, непривычные к костюму, иногда снимали шляпу, и маска у них падала к великому удовольствию толпы. Бауту (капюшон) снять было трудно. Ее можно было только спускать на шею, что открывало голову совсем. Потом она так же поднималась. На плечи под бауту накидывался длинный плащ, черный или красный, редко серый. На ногах белые чулки и черные открытые туфли с пряжками. Костюм был одинаковый для мужчин и женщин, с той, конечно, разницей, что на мужчинах были короткие атласные панталоны, а на женщинах такие же юбки. Когда не хотели закрывать лица, маска снималась и закладывалась за поля треуголки. Узнать маску с закрытым лицом по каким-нибудь условным признакам считалось неприличным. Обращались к маскам всегда одинаково: синьор маска, синьора маска.
Это одна из шестнадцати комедий, написанных Гольдони в течение 1751 года. Из признаний Гольдони в «Мемуарах» мы знаем, какого труда ему стоило выполнить свое обещание — дать венецианской публике эти шестнадцать комедий. Это была одна из тех пьес, о которых Гольдони говорил, что первая сцена пишется наугад, а следующие подходят уже сами собою, продолжая ее.
Пьеса поставлена в первый раз труппою Медебака в театре Сант-Анджело в феврале 1752 года. В ней очень ярко проявляется общественная настроенность Гольдони, настойчивее, чем в какой-либо другой пьесе, звучат боевые нотки.
Действие комедии перенесено в Неаполитанское королевство потому, что цензура венецианского Совета Десяти не потерпела бы поношения местной знати. Но Гольдони изображал, конечно, общество Северной Италии.