Боннифейс. Сейчас, как говорится, полночь, джентльмены, а вам на дело ровно в час.
Джибит. Хаунслоу, проверьте с Бегшотом оружие, а я сейчас к вам приду.
Хаунслоу и Бегшот. Ладно. (Уходят.)
Джибит. Итак, вы говорите, что Скраб отъявленный трус?
Боннифейс. Мокрая курица, как говорится. Там, кроме женщин, некого бояться.
Джибит. А что ты думаешь, приятель, ограбить женщину нелегкое дело. Тут нужна обходительность и хорошие манеры. Впрочем, я — самый воспитанный из всех джентльменов с большой дороги. Что ж, милый Бонни, нас ждет богатство почище сокровищ Виго![74] Ручаюсь, мы огребем в этом доме тысячи три или четыре.
Боннифейс. Столовым серебром, драгоценными каменьями и наличностью, как говорится.
Джибит. Теперь мне и Тайберн нипочем![75] Я поеду в Лондон, продам коня и оружие, куплю себе какое-нибудь тепленькое местечко в Управлении королевским имуществом и стану жить честно и спокойно не хуже любого придворного.
Боннифейс. Ну а как насчет того, чтобы взять в жены мою дочку Черри?
Джибит. Послушай, милейший Бонни, твоя Черри, как в песне поется, — «мое божество». Только сам знаешь, не дай бог, коли муж и жена могут отправить друг друга на виселицу. (Уходит вместе с Боннифейсом.)
Действие пятое
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Гостиница.
За сценой стучат. Входит Боннифейс.
Боннифейс. Иду, иду! Карета шестерней, лошади взмыленные, да еще в этакий час — не иначе какой-нибудь вельможа пожаловал. С другими-то путешествовать брезговает!
Входит сэр Чарлз Фримен.
Сэр Чарлз. Что ж это у вас, приятель, — заезжий двор, а все залегли спать!
Боннифейс. Нет, сэр, я, как говорится, не залег.
Сэр Чарлз. А как вы думаете, у мистера Саллена все уже спят?
Боннифейс. Все, кроме самого сквайра, сэр. Он, как говорится, у меня гуляет.
Сэр Чарлз. С кем же он здесь?
Боннифейс. С ним тут констебль, сэр, мистер Гейдж — акцизный, горбун-цирюльник да еще два-три джентльмена.
Сэр Чарлз (в сторону). Видно, сестра в своих письмах писала чистую правду.
Входит Саллен, пьяный.
Боннифейс. А вот и сам сквайр, сэр.
Саллен. Пока я спал, эти мерзавцы разбежались… Сударь!
Сэр Чарлз. Слушаю вас, сударь?
Саллен. Я, сударь, — самый несчастный из смертных! У меня три тысячи в год, а вот не могу никак сыскать себе собутыльника.
Сэр Чарлз. Весьма прискорбно.
Саллен. Весьма, сударь! И если вы не сжалитесь надо мной и не выкурите со мной трубочку, мне придется отправиться к жене, а это, по мне, все равно что катиться ко всем чертям.
Сэр Чарлз. Я полагаю, сударь, что вам сегодня уже не увидеться с женой. Она, наверно, уже спит. К тому же сомневаюсь, чтоб вы в столь плачевном состоянии легли к ней в постель.
Саллен. Ас кем же мне еще спать? Да за кого вы меня принимаете, сэр?! Что я — атеист или распутник какой!
Сэр Чарлз. Раз вы ее ненавидите, вам лучше спать отдельно, сударь.
Саллен. Конечно, лучше, приятель. Да только я — мировой судья, не могу же я идти против закона.
Сэр Чарлз. Насколько мне известно, господин судья, законы пишутся для блага людей. Кому нужен закон ради самого закона?
Саллен. А все-таки, если я по закону должен упечь вас в тюрьму, вы там и будете сидеть, дружок!
Сэр Чарлз. Если я совершил преступление, разумеется.
Саллен. А разве это не преступление, что я женат?
Сэр Чарлз. Когда вы считаете свой брак преступным, сударь, вам следует во имя закона от него отказаться.
Саллен. Эге! С вами стоит поближе познакомиться, сударь! Вот вы мне и объясните, где тут истина. Я охотно послушаю, сударь.
Сэр Чарлз. Истина, сэр, это — глубокое море, лишь немногие дерзают заглянуть на дно. К тому же, сударь, боюсь, не все в моих объяснениях будет вам понятно.
Саллен. Не знаю, как там насчет моря, сударь, но коли добрый участок земли дает человеку право хоть на крупицу истины, так у меня этого права больше, чем у любого другого в округе.
74
…