В е р х о в с к и й. А в чужую комнату можно?
В а с и л и й М а к с и м о в и ч. В чужую — пустяки, а вот если бы Антон Иванович в свою вошел? Я не о вас забочусь, мне его жаль. Ну, она прирожденная женщина, но вы — учитель. Это непедагогично.
В е р х о в с к и й. Довольно! (Наталье Петровне.) Я позвоню. (Уходит.)
Н а т а л ь я П е т р о в н а. Что вам еще надо?
В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Я требую, чтобы вы хотя бы дверь запирали.
Н а т а л ь я П е т р о в н а. Вы требуете? Это шантаж? Хорошо. Говорите Антону.
В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Наоборот, я скрыть хочу.
Н а т а л ь я П е т р о в н а. Доносите мужу, я не боюсь…
В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Ох, не способен… Я, я боюсь… За Антона Ивановича боюсь…
Н а т а л ь я П е т р о в н а. Не хочу говорить с шантажистом.
В а с и л и й М а к с и м о в и ч. А вот я должен говорить с… с вами.
Н а т а л ь я П е т р о в н а (убегая). Не буду!
В а с и л и й М а к с и м о в и ч (уходя за Натальей Петровной в комнату). Нет, будете!
В течение секунд десяти из соседней комнаты слышны голоса Натальи Петровны и Василия Максимовича. Спор наконец стихает. В другую дверь, пятясь, входит М а р и я М и х а й л о в н а, за ней — С т р а х о в.
М а р и я М и х а й л о в н а. Если вы что забыли, Антон Иванович, я подам. С дороги возвращаться — плохая примета.
С т р а х о в. Где Наталья Петровна? (Указывает на дверь спальни.) Она там? У нее кто-нибудь есть?
М а р и я М и х а й л о в н а. Явственно не заметила. Кажется, Верховский Павел Николаевич зашли.
С т р а х о в. Туда? (Идет к двери.)
М а р и я М и х а й л о в н а (загораживает дорогу). Ну что же? Сначала здесь разговаривали, а по какому-нибудь делу в спальню пошли.
Страхов бросается к двери.
Антон Иванович, остановитесь! Чего же не видали там? Я лучше сама, в скважинку… Истинную правду скажу, не укрою. (Бежит к двери.) И куда Василия Максимович провалился? (Нагибается к скважине.) Вижу я плохо… (Кашляет, желая предупредить.)
С т р а х о в. Кто там?
М а р и я М и х а й л о в н а. Мужчина.
С т р а х о в. Какого роста? В сером пиджаке?
М а р и я М и х а й л о в н а. Роста подходящего, только без пиджака.
С т р а х о в. Без пиджака?
М а р и я М и х а й л о в н а (подходя к Страхову). Антон Иванович, крепитесь. Теперь не только женатым, а и холостым изменяют. Ваше положение еще хорошее.
Дверь спальни отворяется. По-видимому, примиренные, выходят Н а т а л ь я П е т р о в н а и В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Несколько секунд Страхов стоит неподвижно, как бы не веря счастью. Затем бросается к Василию Максимовичу на шею.
С т р а х о в. Василий Максимович! Радость моя!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Обстановка первого действия. Вечер. С т р а х о в у стола, читает объемистую рукопись.
С т р а х о в. Хорошо. (Пауза.) «…Ночью по небу шли медленные тучи, как скорбные сестры с поникшими головами…» Очень хорошо, Василий Максимович.
Вбегает Л ю б а с письмом в руках.
Л ю б а. Антон Иванович, я письмо получила! Такое! (Зажмуривает глаза.) Вот. Прочтите.
С т р а х о в (растерянно). Что вы, Люба, оно же адресовано вам…
Л ю б а. Все равно, мама уже прочла. Раньше меня. А мне посоветоваться надо. Подруг я стесняюсь, а от вас секретов нет. Вот и пришла. Прочтите, пожалуйста. И помогите. Что же мне делать?
Страхов читает про себя.
Он пишет, что я ему очень нравлюсь… Странно. Он часто издали провожает меня, когда я иду из школы… Вы обратили внимание: когда «я иду». (Пауза.) До моего лица дочитали? Чудак… Какая же я интересная? (Пауза.) Мое имя узнал, а сам не подписался. Почему? Неужели я могу кому-нибудь понравиться?
С т р а х о в (складывая письмо и возвращая его Любе). Чему вы удивляетесь?
Л ю б а. Я же хромая!
С т р а х о в. Это совершенно не важно, да и почти не заметно. А лицо у вас, Люба, милое, интересное, красивое лицо.
Л ю б а. Вы… вы из жалости говорите.