Входит Б о н д а р е н к о — человек в белом кителе, с подносом в руке.
Б о н д а р е н к о. Звали, Андрей Гаврилович?
Ж е л в а к о в. Звал… Как же это так получается, Бондаренко, что у тебя в день по два происшествия, а? Работал бы ты в милиции — цены б тебе не было, а ты ж в ресторане служишь… Шефом желаешь быть… Язык французский изучаешь, а за столом твоим скандалы. Как по-французски скандал?.. Не знаешь? А я знаю — безобразие! Вот как! Сказано тебе было — правую сторону не обслуживать.
Б о н д а р е н к о. Я сказал им, что этот стол «резерве», а они говорят: наплевать, и садятся.
Ж е л в а к о в. Кто он такой?
Б о н д а р е н к о. А кто их знает, — приезжий или, может, турист… Заказали жульен из кур, соус пикан, сто пятьдесят, пломбир и кофе по-турецки… Я принес, они откушали и говорят: тащи сюда книгу или директора, — вы мне заместо кур кролика подсунули…
Ж е л в а к о в. И ты дал книгу?
Б о н д а р е н к о. Дал… Они там чего-то пишут…
Ж е л в а к о в. Остолоп ты, Бондаренко. Скажи шефу, чтоб разобрался, а книгу принесешь ко мне.
Б о н д а р е н к о уходит.
Вы, маэстро, пройдите в зал, посмотрите, кто там расшумелся, — может, кто из ваших чудит, сообщите.
К р и г. Сейчас, сейчас иду… Вы… вы не волнуйтесь, Андрей Гаврилович. Мы всегда под скандал играем «Танец с саблями», это заглушает и успокаивает… (Уходит.)
Ж е л в а к о в (один; снимает трубку телефона, набирает номер). Можно Поземкина?.. Скажите, из горсовета… Поземкин?.. Здорово, друг. Режешь ты меня, злодей, режешь… (Тихо в трубку.) Когда, наконец, заберешь груз, бессовестная твоя душа?.. Да нет у меня накладной — не подписывают, понимаешь? Подожди пару дней, после свадьбы я тебе любую справку добуду, ясно? А пока скажи там кому надо в приемном покое да санитарам — пусть возьмут, будет порядок. Скажи, Желваков не обидит, ясно?..
На пороге появляется К р и г.
К р и г. Андрей Гаврилович…
Ж е л в а к о в (прикрыв рукой трубку). Чего еще?!
К р и г. Я все узнал… Шумит неизвестный мужчина средних лет, с виду работник умственного труда. (Скрывается.)
Ж е л в а к о в (продолжая разговор). Поземкин?.. Тут у меня народ подходит, на совещание, так вот коротенько — выручай, друг. У меня ремонтная бригада простаивает, стенку ломать надо, а тут старуха торчит, ее ни взорвать, ни выбросить… В том-то и дело, одна… Одна на всю квартиру. Внучка на этой… как ее… на практике… Нынче бы в самый раз… Да не слушай ты докторов, они бюрократы, дьявол их возьми. Я тебе через недельку такой диагноз дам, что они все хвосты подожмут… (Тихо, в трубку.) Слышь, Поземкин, я приказал, чтоб тебе отпускали на дом, ясно?.. Ну, смотри, не сделаешь — так чтоб ноги твоей на «Эльбрусе»… Ну, будь здоров…
Входит Б о н д а р е н к о с книгой в руках.
Б о н д а р е н к о. Вот, Андрей Гаврилович, книга. Как не дать, раз они требуют.
Ж е л в а к о в. Давай сюда! (Берет книгу.) Твое счастье, Бондаренко, что я не из тех руководителей, что грубят своим подчиненным, оскорбляют, принижают человеческое достоинство… Другой на моем месте такого балду, как ты, давно послал бы в отдел кадров за расчетом, а я… (Раскрывает книгу, читает. Пауза.) Что это? Подписи не разберешь, а под ней (читает): «Главный психиатр центральной невропатолечебницы имени одиннадцатого июня, старший консультант по психастении, кандидат наук…» Это ж кто писал?..
Б о н д а р е н к о. Да вот… этот самый.
Ж е л в а к о в. Бондаренко, молодец ты парень! Тебе бы премию надо, да фондов нет. Но, ничего… Ступай к этому самому, скажи: директор ознакомился с критикой, принимает меры и просит вас пожаловать к нему в кабинет. Ясно?.. Ступай…
Б о н д а р е н к о уходит.
(Один.) Вот какие чудеса бывают, а говорят, не верь снам. (Поспешно вынимает из шкафа графин, бокалы, расставляет на письменном столе.) Ведь снилось же мне нынче, будто сижу я в выходной на берегу моря и поймал золотую рыбку… Она меня спрашивает: «Чего тебе надобно, старче Желваков?» А я и говорю: «Надобно своего психиатра, золотая рыбка». Проснулся и думаю: вот чертовщина, а выходит — нет… Мозговой аппарат опережает факты, вот как!