Х о д ж а р приносит телефон.
(Берет трубку.) Я! Что?.. Когда?.. Где?.. Не плачь, сейчас приду! (Кладет трубку.) Жена Юсуфа. Говорит, Юсуфа в милицию отвели. Прямо из бани взяли.
Н е т а й х о н. Прямо из бани? Неужели так велика его вина?
С у х с у р о в. Пойду узнаю, успокою его жену, а вы здесь пока посидите, поговорите. (Тихо, к Нетайхон) Этот твой — совсем бестолковый. Осади-ка его, пока не поздно! (Выходит.)
Н е т а й х о н. Что тебе плохого сделал Нусрат-ака? Сидишь у него в доме, так хоть соблюдай приличия.
А б и д д ж а н. А что я такого ему сказал?
Н е т а й х о н. Разве удобно говорить о взятках, когда только что вышел такой закон?
А б и д д ж а н. А почему неудобно? Если б Нусрат-ака был взяточник — тогда другое дело!
Н е т а й х о н. Да, я вижу, ты все такой же, как был. Если змея тебя укусит, то сама раньше тебя подохнет!
Н е т а й х о н раздраженно встает и уходит в комнату. Входит Х о д ж а р.
Х о д ж а р (глядя вслед Нетайхон). Что случилось, Абидджан-ака?
А б и д д ж а н. Голова у нее заболела…
Ходжар направляется к дувалу.
Куда вы?
Х о д ж а р. Раз у нее болит голова, я позову дядю Кары. (Через дувал.) Дядя Кары! Дядя Кары!
А б и д д ж а н (смеясь). Идите лучше сюда, садитесь!
Из-за дувала показывается голова незаметно подслушивающего К а р ы.
Ваш дядя Кары давно здесь живет?
Х о д ж а р. Уже два года.
А б и д д ж а н. Он не родственник вашему Нусрату-ака?
Х о д ж а р. Нет.
А б и д д ж а н. А семья у него есть?
Х о д ж а р. Нет. Он отрекся от мирской жизни.
А б и д д ж а н. Кто это вам сказал?
Х о д ж а р. Нетайхон-апа сказала!
А б и д д ж а н. А его келья где?
Х о д ж а р. С той стороны дома, прямо за стеной.
А б и д д ж а н. А этот Кары с вами о чем-нибудь говорил?
Х о д ж а р. Говорил… Говорил про вас: «Не выходи за этого парня, потому что у него в лице нет благообразия».
Часть дувала валится, и Кары внезапно летит кубарем.
Ой, дядя Кары свалился!
А б и д д ж а н. Ай, Кары-ака, каждый день лазаете через этот дувал и до сих пор не научились!
К а р ы. Воля аллаха… (Кое-как с трудом поднимается.)
Вбегает Н е т а й х о н.
Н е т а й х о н. Что случилось?
А б и д д ж а н. Да вот, свалился с дувала по воле аллаха…
Кары растирает ногу.
Н е т а й х о н. Ой, вы ногу расшибли! Идите прилягте в комнате, я вам компресс приложу. (К Ходжар.) Иди постели там на диване!
Х о д ж а р уходит.
Кары-ака, осторожнее! (Абидджану.) Хоть бы дал ему свою клюшку!
А б и д д ж а н. Бери, пожалуйста! Я думал, что с такой клюшкой, как ты, ему удобнее!
Н е т а й х о н уходит в дом, поддерживая опирающегося на клюшку К а р ы.
У этих дело на мази: если Кары ушибает ногу, то сестра моя приложит ему компресс, а если у нее заболит голова, то он подует на нее с подходящей молитвой…
С у х с у р о в (входит). Дурак! Осел!
А б и д д ж а н. Ну что там?
С у х с у р о в. А что может быть с таким дураком после непробудной пьянки? Не зря я на время снял его с работы! Нетайхон где?
А б и д д ж а н. В доме. Кары-ака расшиб себе ногу, и она прикладывает ему компресс.
С у х с у р о в (не то серьезно, не то двусмысленно). Вот так… Совсем стали как брат-сестра… Болезненная! То и дело голова болит. Каждый год сидит на курортах — и не помогает! А у Кары дыхание легкое, чуть подует на нее с молитвой и сразу — здорова! (Уходит в дом.)
А б и д д ж а н (один). Или слепой, или вдвойне жулик! (В сторону дома.) Ходжархон!
Голос Ходжар: «Я слушаю!»
Вынесите мою клюшку!
Голос Ходжар: «Сейчас».
Х о д ж а р выносит клюшку.
Я снял в гостинице номер и буду жить там.
Х о д ж а р. Ой, а я что буду делать?
А б и д д ж а н. Потом я вас вывезу! (Уходит.)
Из дома выходят С у х с у р о в и Н е т а й х о н.
Н е т а й х о н. Чего торчишь как столб?