К а р и м д ж а н. Значит, добьется своего… Только я вам, тетушка, одну вещь сказать хочу: у нее любимый юноша есть…
Т у т и н и с о. Вай, моя дочь не из таких девушек!
К а р и м д ж а н. А что в этом плохого? Всё честь честью, и юноша он достойный, что ж тут не по вас?
Т у т и н и с о. Нет, конечно, но… а вам кто сказал?
К а р и м д ж а н. Она сама сказала.
Т у т и н и с о (царапает лицо ногтями). Вай, стыд какой!.. Срам! Так прямо вам и сказала?!
К а р и м д ж а н. Не мне. Умиде она сказала.
Т у т и н и с о. Кто же он? Какой юноша?
К а р и м д ж а н. Да они еще до всех этих разговоров сговорились. Больше года уже…
Т у т и н и с о. Ах ты тихоня! Пусть только явится, я ей покажу. Ай, тихоня! Нет, лучше я сейчас сама в аптеку пойду! (Уходит.)
Гаснет и зажигается свет. Двор.
Входит Б у с т а н.
Б у с т а н. Ну, э-эй, где лагман шнурком?
К а р и м д ж а н. Пришли, матушка?.. Лагман готов. Невестка ваша показала все свое искусство. Теперь в мире самые лучшие мастера по мучным блюдам — это китайцы. А у вашей невестки была подружка — китаянка, вот она ее и учила готовить лагман шнурком.
Б у с т а н (грубо). Китайцы, говорят, лягушек кушают.
К а р и м д ж а н (торопливо). Лягушек тоже едят в тесте. Может, вы перед обедом холодной водой умоетесь, она успокаивает человека…
Б у с т а н. Пусть лагман принесет.
К а р и м д ж а н (на кухню). Умидахон, несите обед, у нас уже слюнки текут.
Голос Умиды: «Сейчас…»
Входит У м и д а, с тревогой на лице, вносит еду, ставит на столик. Берет воду для омывания рук.
Б у с т а н (моет руки, с сомнением глядя на блюдо). Ты…
К а р и м д ж а н (пробует). О-ох… Что это вы положили в фарш, Умидахон?
У м и д а (подделываясь под китайский акцент). Че-ре-па-ха шим-пан-зе.
Б у с т а н. А это дозволено нашей верой?
К а р и м д ж а н. Черепаху шимпанзе делают из рогов джейрана. Вы же знаете, на джейранов падишахи охотились.
Б у с т а н (ковыряет пальцем в пище). Не буду есть! В лагман шнурком фарш не кладут…
К а р и м д ж а н. А по-китайски — кладут.
Входит с а н и т а р.
С а н и т а р. Каримджан-ака, с Астанакулом плохо.
К а р и м д ж а н. Иду!
У м и д а. И я с вами.
Все трое уходят. Бустан-буви пробует лагман.
Б у с т а н. Ах, этот Китай, чтоб ему пусто было… (Ест с аппетитом.) Проклятый Китай…
Входит Т у т и н и с о.
Т у т и н и с о. Хайри! Эй, Хайри!
Б у с т а н. Заходите, Тутинисо, заходите.
Т у т и н и с о. Хайри тут не была?
Б у с т а н. Нет! Идите сюда, сватья, лагман шнурком по-китайски вы, наверно, в жизни не ели.
Тутинисо уничтожающе смотрит на Бустан, которая с удовольствием ест. Входит Х а й р и.
Т у т и н и с о. Ты что здесь делаешь, проклятая! Чтоб ноги твоей в этом доме не было!
Б у с т а н (к Тутинисо). Не получилось на этот раз, завтра другой обед закажу! Тогда увидите.
Т у т и н и с о (приближаясь). Бустан-буви, никогда не думала, что вы такая. (Направляется к пролому в стене.)
Б у с т а н (вслед ей). Что вы за нетерпеливая женщина, Тутинисо, сказала же, завтра закажу другое блюдо!
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Та же декорация, но дом снесен полностью, осталась только часть дувала и кухни. Площадка перед зданием будущих яслей открыта. На краю супы сидит, задумавшись, Б у с т а н - б у в и. Вдали радио поет о любви.
Т у т и н и с о (в комбинезоне, несет ведро с известкой). Вай, Бустан-буви, что вы здесь еще делаете? Сегодня же ваши сваты должны приехать — о свадьбе советоваться! Неужели опять все расстроите?.. Измучили вы бедного Каримджана, дайте волю молодым…
Б у с т а н. А вы своей дочке волю уже дали! Посмотрю-ка я на ее женишка! Я вижу, он вас в маляра превратил…
Т у т и н и с о. Вы сперва думайте, потом говорите. Какой я маляр, я в яслях работаю… Днем работаю, вечером учусь. Санитаркой буду… Дальше стану учиться — сестрой могу стать! Умидахон сказала.
Б у с т а н (пренебрежительно). Это вы-то сестрой можете стать?