Х а ф и з а. Он еще не знает, что все хорошо… Милый Дехканбай… Сад залит лунным светом… Какая большая луна! Большая и круглая… Всегда останавливается она над нашим домом и улыбается мне… Прощай, луна! Я уезжаю!..
Д е х к а н б а й (приближаясь к Хафизе, нежно). Луна моя! Нет, не луна! Солнце мое! Солнце мое! Солнце мое! Солнце с косами… Едем, Хафиза! Едем!
Х а ф и з а. Вы уже знаете? Мама с тетушкой Холнисо теперь обсуждают, сколько лепешек нам испечь на дорогу. Едем! Едем!
Д е х к а н б а й. В Голодную степь… засеребрится она хлопком… зазеленеет садами… виноградниками.
Появляется А м а н с толстой книгой в руках.
Мы с вами, Хафиза, в степи горы своротим!
А м а н. Извините, что перебиваю вас, но, насколько я знаю из учебников, в степи гор не бывает…
Д е х к а н б а й. Мы и учебники переделаем!
А м а н (указывая на свою книгу). Хорошо бы их немного подсократить…
Входят Х о л н и с о и Х а м р о б и б и. В руках у них банки, кульки… Старухи идут к дому Холнисо.
Х а м р о б и б и (продолжая). Я только замечу, что если Хафиза остановится у Мавлона, то Дехканбаю в том же доме будет жить неприлично.
Х о л н и с о. Они будут жить в разных домах. А когда поженятся, построят себе дом… (Указывая.) Такой или такой… Рису надо побольше…
Х а м р о б и б и. И сахару…
Д е х к а н б а й (шутливо). И масла…
Х а м р о б и б и (Дехканбаю). Ай-яй-яй, не пристало джигиту вмешиваться в дела старух…
С т а р у х и входят в дом Холнисо.
Д е х к а н б а й (Хафизе). Такой дом?.. Или такой?
Х а ф и з а (мечтательно). Нет… Большие, светлые дома мы будем строить в Голодной степи.
А м а н. Высотные здания… Как в Москве… Да, Дехканбай?
Д е х к а н б а й. Может быть, и не такие высокие, как в Москве, но Москву из них мы непременно увидим. Отовсюду, где строится новая жизнь, видна Москва…
В доме Холнисо раздался звон разбившегося стекла, затем показывается Х а м р о б и б и — она стремительно бежит к своему дому, за ней спешит Х о л н и с о. Д е х к а н б а й, Х а ф и з а, А м а н бросаются за ними.
Д е х к а н б а й. Опять поссорились?
Х о л н и с о (на ходу, удивленно). В том-то и дело, что нет…
Из дома выходит Х а м р о б и б и с будильником в руках.
Х а м р о б и б и. Сегодня такой день… такой день… Я чуть не забыла завести будильник! (Заводит.)
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Голодная степь. Справа, уходя вдаль, растянулись крытые камышом дома. Слева, вдалеке — канал, берущий начало где-то за горизонтом. Левый берег канала серебрится хлопком. На правом берегу канала еще много необработанной земли. На переднем плане — невзрачный домик под камышовой крышей. С крыши свисает электрическая лампочка. На улицу вынесены грубо сколоченный стол, несколько табуреток, ящики. Подле дома — очаг. Яркий солнечный день. Перед домом — на самодельной тахте и под таким же самодельным тентом — лежит укутанный ватными одеялами М а в л о н. Голова его обвязана полотенцем. Доносится голос Салтанат: «Адылов-ака! Адылов-ака!» Мавлон, кряхтя, переворачивается на другой бок. Вбегает С а л т а н а т. У нее привычка: запоминая, что ей надо сделать, она правой рукой загибает пальцы левой руки; вспоминая, отгибает пальцы. Под мышкой у Салтанат папка для бумаг.
С а л т а н а т (кого-то ищет). Адылов-ака! Адылов-ака!
М а в л о н (приподнимаясь). Послушай, Салтанат, ты когда-нибудь слышала, как муэдзин кричит с минарета?
С а л т а н а т. Нет, Мавлон-ака, никогда.
М а в л о н. Ты кричишь громче! (Лег, прикрыв голову одеялом.)
С а л т а н а т. Извинить прошу… Забыла, что вы захворали… Парторга я ищу, Мавлон-ака… (Отгибая пальцы.) Председатель из МТС не вернулся — раз… Парторга тоже нет — два… а тут комсомольцы приехали…
М а в л о н (приподнялся). Что?
С а л т а н а т. Я говорю, комсомольцы приехали. В колхоз наш переселяются.
М а в л о н. Что же ты молчишь?
С а л т а н а т. Да я не молчу.
Мавлон встает.
Что вы, Мавлон-ака? Нельзя вам вставать…