Он ссылается при этом на Св. Катарину, которая в своих видениях заглянула в ад — и, вспоминая о чертях, говорит, что предпочла бы до Страшного суда ходить босиком по улицам, выложенным раскаленными углями, чем один раз увидеть черта. Автор пишет о некоем человеке, который повстречался где-то с двумя чертями. Человек этот тоже говорил, что пусть лучше его столкнут в озеро из расплавленного металла, чем встретиться с третьим чертом.
А ведь в аду демонам несть числа. Иллюстрация показывает всего трех адских чудищ, но и этого вполне достаточно, чтобы у неискушенного читателя побежали мурашки по спине. А если бы он их увидел в бесчисленном множестве!.. Лишь отчасти относится сюда книга каноника Франсуа Арну «Чудеса потустороннего мира: страшные муки ада и дивные наслаждения рая».[328]
То, что касается рая, я вынужден отложить до следующей главы; относительно же мук, грозящих в аду, достаточно рассказать о главе, в которой перечисляются наказания за прелюбодеяния. В месте сем, пишет каноник, забудьте о всяких белилах и румянах, о нарядной одежде. Грешных женщин и девиц обнаженными приводят показывать остальным обитателям ада, открывая самые потаенные части их тела, которыми они грешили здесь, на земле.
В воображении каноника эта унизительная процедура протекает следующим образом:
«Что вы скажете, дамы, когда черти под гром труб будут таскать вас по широким площадям ада и, хохоча мерзко, выкрикивать: „Глядите, вот прелюбодейка, вот шлюха, вот благородная дама, зовут ее так-то и так-то, живет она там-то и там-то, занималась прелюбодеянием с тем-то и тем-то, столько-то и столько-то раз“.
И все это услышат ваши родители, мужья, братья, сестры, родственники.[329] И сбегутся завистливые соседи[330] и, смеясь во все горло, станут кричать чертям: так ее, так ее, терзайте, мучьте потаскуху столько, сколько она грешила!»
Не будем, однако, подозревать каноника в женоненавистничестве. Сурово расправляется он и с морально неустойчивыми мужчинами. Вместо мягкого ложа нечистой любви они будут лежать на раскаленной плите, в наказание за бесчестные объятия огненный змей обовьет их тела, изрыгая серное пламя и вдыхая в них серные газы, которые сожгут им внутренности и будут терзать их невыносимыми коликами…
24. КНИГИ О РАЕ
Теперь мы попросим каноника Арну провести нас по райским полям. Фантазия его и здесь поднимается высоко — однако что-то словно бы связывает ее с землей: Арну никак не может оторваться от земных образов и ассоциаций. Устроен рай точно по подобию старой Франции. Бог в нем — король, архангелы — его придворные. Дева Мария — королева, святые девственницы — ее придворные и наперсницы. Из девяти ангельских сонмов набирается целая табель о рангах: герцоги, графы, маркизы, бароны; святые образуют дворянство, а удостоившиеся блаженства — народ. Иисус Христос — верховный судья, евангелисты — его секретари.[331]
Дворец господа состоит из семи этажей: собственно, это семь этажей небес. Каждый этаж охраняется ангелом в капитанском чине; подчиненная ему охрана обитает в хрустальном дворце. Во дворце — 1200 окон, это звезды; два самых больших окна — солнце и луна. Здесь нет земных забот, нет печали, нет страха смерти.
Это — царство блаженства и радости. Здесь у всех лишь одна забота: как бы поприятнее провести время, наслаждаясь отдыхом и не ведая труда. Наслаждения, захлестывающие удостоившихся блаженства, относятся к земным радостям в той же пропорции, в какой море относится к капле. Тело блаженных сияет, как солнце, с той лишь разницей, что сияние это в семь раз сильнее солнечного. И сияющие эти тела совершенно прозрачны, каждая частица их словно бы сделана из хрусталя. Интересно, что фантазия каноника предваряет здесь еще не открытый рентген… В то же время, однако, он позабыл все, что писал о распутных женщинах, которых раздетыми показывают в аду. То, что там в естественности своей было позором, здесь сверкает в семь раз ярче солнца. Арну даже добавляет, что «Господь этим дает понять, как он ценит даже мельчайшую частицу уподобившегося ему нашего тела». Сверкающие эти фигуры так сильны, что любая из них способна была бы взять земной шар и играть им, словно мячиком
Глаза у блаженных в тысячи и тысячи раз зорче, чем на земле. Они видят под собой солнце, луну, звезды — но они могут видеть и края, где родились, свой дом, семью, родственников, знакомых (разумеется, если те не попали в ад). Тело праведных источает аромат, словно сосуд, полный роз, гвоздик, разных прочих цветов, амбры и мускуса. Этот же запах, только в несколько раз более сильный, исходит от тел Марии и Иисуса; кроме того, весь рай залит сладким, словно корица (?), ароматом, льющимся из тела Господа.
«А можно ли описать наслаждение сладостных поцелуев, чистых объятий и святых прикосновений,[332] в которых ни Мария, ни даже сам Спаситель не отказывают ни одному из праведников».
Блаженным нет нужды поддерживать свои силы едой и питьем, поскольку они и так бессмертны. Но, чтобы уж и язык не остался обделенным райскими наслаждениями, в раю существует дивно пахнущий, вкусом же заменяющий хоть тысячу ростбифов и отбивных напиток — вроде слюны.[333]
Тут автор снова вступает в противоречие с самим собой. Несколькими страницами раньше он говорит о великолепных банкетах, которые серафимы, херувимы и прочие генералы ангельских сонмов устраивают в честь праведников. Торжественные эти пиры невероятно многочисленны. Кроме праведников, туда приглашаются все святые, обитающие на небесах, и десять тысяч великомучеников, и принявшие мученическую смерть одиннадцать тысяч девственниц.
«О, достославные гости, — с воодушевлением восклицает каноник, — о, дивный стол, достойный господа и его избранников!»
А на дивном том столе — только слюни!.. Остаются еще наслаждения для слуха. В раю действует хор из тысячи миллионов певцов; дирижер в нем — сам Христос. Он задает тон, и по его знаку огромный хор затягивает только что сочиненный мотет.
Каноник рассказывает и о том, как совершается в небесах прием новых душ, удостоившихся райского блаженства. Навстречу им распахиваются райские врата, столпившиеся обитатели рая видят приближающегося праведника, а когда тот прибывает на небо, радостно обнимают его. Затем отряженные для этого ангелы ведут нового райского жителя пред очи господни. Он вступает в тронный зал, в глубине которого на высоком троне восседает бог, и преклоняет перед ним колени. Тогда бог сходит к нему, обнимает нового гостя и касается его лба поцелуем. После этого новичок становится полноправным членом небесного коллектива, и все пять органов его чувств могут теперь хмелеть от райских блаженств.
Читатель, вероятно, подумает, что это гротескное порождение религиозной фантазии не имеет себе равных в теологической литературе. Читатель ошибается.
В 1631 году увидела свет книга испанского иезуита Энрикеса «О том, чем занимаются святые в раю»[334] (под святыми автор понимает всех жителей рая).
Самым-самым главным наслаждением является бассейн с приятной водой. Блаженные плавают в нем наподобие рыб, а зрители с большим удовольствием созерцают их с берега. Женщины в раю носят точно такие же красивые платья и точно так же украшают себя, как и в земной своей жизни. Красивее всех одеваются ангелы: они ходят в женской одежде, в юбках «вертюгаден»;[335] волосы у них завиты и уложены; белье сшито из самой тонкой льняной ткани. Светская жизнь в раю бьет ключом; праздники, балы и балеты сменяют друг друга; весь рай звенит от песен; женщины поют столь сладкозвучно, что не уступают жаворонкам и соловьям.
328
Arnoult Francois. Les merveilles de 1'autre monde, les horribles tourments de 1'enfer et les admirables joyes du paradis. Arras, 1616. Автора не следует путать с Жаном Арну, исповедником французского короля Людовика XIII. Неизвестно, от чего он помешался: не от тех ли тайн, что шептал ему король, — факт тот, что помешался. Он воображал себя петухом: велел установить в своей комнате перекладину и на ночь влезал на этот насест, а зарю приветствовал громким кукареканьем.
334
Об этой книге я знаю лишь то, что сообщает о ней Г. П. Филомнест (Габриель Пеньо): Philomneste G. P. Le livre des singularites. Dijon et Paris, 1841, p. 416