Люциана
Когда-нибудь решусь я это испытать.Но вот и твой слуга: недолго мужа ждать.
Входит Дромио Эфесский.
Адриана
Ну что, идет твой господин-медлитель?
Дромио Эфесский
Он-то не идет, а вот я так от него насилу ушел, и мои оба уха могут засвидетельствовать вам это.
Адриана
Скажи скорей, ты говорил с ним? ЗнаешьНамеренье его?
Дромио Эфесский
О да, о да!Он на ушах моих отметил этоНамеренье. Проклятая рука!Я ничего решительно не понял.
Люциана
Разве он говорил так темно, что ты не мог понять его?
Дромио Эфесский
Нет, он делал такие ясные ударения к своим словам, что я слишком хорошо чувствовал эти ударения; но вместе с тем слова его были так темны, что я решительно ничего не понял.
Адриана
Но говори – идет ли он домой?Он, кажется, старается усердноПриятным быть своей жене.
Дромио Эфесский
СкажуЯ вот что вам: мой барин, несомненно,Взбесился, как рогатый…
Адриана
Негодяй!Как смел ты мне сказать “рогатый”?
Дромио Эфесский
То есть,Не так, как муж рогатый – но совсемВзбесился он. Когда просить я началЕго домой, к обеду – у меняПотребовал он тысячу дукатов.Я говорю: “Пора идти обедать!”Он говорит: “Где золото мое?”Я говорю: “Все блюда подгорели!”Он говорит: “Где золото мое?”Я говорю: “Пожалуйте скорее!”Он говорит: “Где золото мое?Где тысяча дукатов, плут негодный?”Я говорю: “Сгорит ваш поросенок!”Он говорит: “Где золото мое?”Я говорю: “Да госпожой моею…” —“Повесься с ней! Не знаю никакойЯ госпожи. Черт с госпожой твоею!”
Люциана
Кто это говорит?
Дромио Эфесский
Он говорит,Мой господин. “Я, – говорит, – не знаюНи госпожи, ни дома, ни жены!”И вот таким манером порученье,Что должен был исполнить мой язык,Я на плечах моих вам доставляюБлагодаря ему; да, по плечамОтколотил меня он в заключенье.
Адриана
Ступай опять, негодный, и ведиЕго домой.
Дромио Эфесский
Идти опять и сноваПрибитым быть? Нет, Бога ради, яПрошу послать кого-нибудь другого.
Адриана
Ступай сейчас, бездельник, иль тебеЯ проломлю башку крестообразно.
Дромио Эфесский
Ну да, а он крест этот освятитПощечинами новыми – и выйдетСвятою голова моя у вас.
Адриана
Вон, говорят, болтливый олух! ЖивоВеди его домой.
Дромио Эфесский
Ужели яТак кругл для вас, что можете вы мноюТуда, сюда, как мячиком, швырять?Вы гоните отсюда, он оттуда;Коль этак долго мне придется вам служить,То кожею меня вам следует обшить.[9]
Уходит.
Люциана
Как гнев твое лицо обезобразил скверно!
Адриана
Он веселится там с любовницами, верно,Меж тем как по одном веселом взгляде яЗдесь жадно так томлюсь. Коль красота мояС несчастных щек моих унесена годами —Он в этом виноват. Коль скуку лишь словамиМогу я наводить, коль ум мой отупелИ далеко не так, как прежде, быстр и смел —Он обращением суровым и холодным,Как мрамор, притупил все это. Если яркимНарядом сердце в нем другие шевелят,Как господин моих всех денег, виноватИ в этом также он. Все эти разрушенья,Что испытала я, – его произведенья.Лишь он в том виноват, что подурнела я!Пусть солнечный свой взгляд он кинет – и мояУвядшая краса воскреснет очень скоро,Но, как дикарь-олень, он рвется из забораИ кормится, увы, вне дома! Для негоЯ, бедная, давно не значу ничего.
Люциана
О, ревность злейшая, самой себе мученье!Фи, прогони ее!
Адриана
Такое оскорбленьеНе больно лишь одним бесчувственным глупцам.Я знаю, нравятся теперь его глазамДругие женщины, иначе как случитьсяМогло б, что он не здесь?Ты знаешь ведь, сестрица,Он обещал мне цепь. О, если бы забылОн про нее одну, но только б не бежалОт ложа своего! Теперь я вижу ясно,Что камень дорогой, оправленный прекрасно,И тот теряет блеск, и золото – оно,Столь долго прочное, – испортиться должноОт тренья частого, и точно так же губятЛюдей разврат и ложь. О, если уж не любитОн красоту мою – слезами я сотруОстатки все ее, и, плача, я умру!
вернуться
9