Муж вернулся спустя два дня. Мои цветы ещё смело тянули вверх прекрасные ароматные головки, и я подметила растерянное удивление в глазах мужа. Однако он не задал наводящих вопросов. Володя ласково поцеловал меня и повинился:
– Я, пожалуй, был не прав тогда, перед отъездом. Ты уж прости, малыш. Надо быть добрее. Я очень люблю тебя, но бываю таким упрямым!
– А разве что-то было? Я и не помню, – хитро ответила я ему.
Он и не догадывался, что я сочинила рассказ, следуя его совету. Ему ещё предстояло удивляться и удивляться способностям своей жены!С того дня я стала более уверенной, более жизнерадостной. Однако иногда подкрадывается грусть или плохое настроение, и в такие минуты очень хочется вновь оказаться в Гришином кресле. Я как-то пошла на Дорогомиловскую, но оказалось, что салон красоты закрылся на капитальный ремонт. Я пыталась узнать про мастера Гришу, но пока тщетно. Он исчез, как добрый волшебник, выполнивший главное дело. А вы его не встречали?
Люда. (рассказ 1) Звонок из Парижа
Междугородние звонки всегда неприятно тревожат, особенно если их не ждёшь. Тем более – ночью. Муж тут же повернулся спиной и накрылся одеялом с головой. Так он обозначил своё отношение ко всему происходящему в данный момент. Он по умолчанию делегировал мне полномочия для любых переговоров и сношений с внешним миром. Я нехотя сняла трубку и прошептала:
– Алё…
– Привет! Слушай, я совсем про тебя забыла! Столько событий! Голова кругом! Вот, исправляюсь, звоню… – на меня небольшим водопадом заструился словесный поток. – Чего такая вялая? Приболела?
– Нет, я здорова, – открестилась я от всех предполагаемых недугов. – Минуточку… Сейчас перейду в другую комнату. Тут Серёжа спит.
– Кто-кто? – игриво раздалось в трубке.
– Серёжа, – прошипела я. – Муж.
– А-а-а, – протяжно отозвалась собеседница.
В этом летящем сквозь ночь звуке уже отсутствовал оттенок фривольного интереса. Назови я другое мужское имя, мой образ сразу расцветился бы яркими красками пикантности, А тут муж… Какая тусклая проза жизни! Спросонок-то не сообразишь, как лучше подать себя внешнему миру.
Сказать можно было всё, что угодно. Мне звонила Людка. Из Парижа. Ей трудно проверить истинность моих слов.
Я мимоходом взглянула на часы. Начало первого. Ну, это у нас в Москве! А во французской столице… Но, как говорится, где мы, а где та Франция. Ясное дело, я показалась Людке хворой, потому что она меня бесцеремонно разбудила и выдернула из постели, в которой я примитивно, но уютно, спала со своим собственным мужем. У нас день давно угас, а у неё всё только начинается. Вся шикарная парижская ночь впереди. Французские вина, изящная речь и волнующая пелена непредсказуемости. Повсюду музыка и огни волшебного города. А у меня за окном только однообразие марьинских новостроек да муж под боком. Никакого романтизма.
И вообще, зачем она звонит мне? Ведь я для неё скучная-благополучная. Матрона. Клуша. У меня обычная среднестатистическая российская семья. Ячейка общества. В этой ячейке теснимся я, мой муж, сын и кот Тоша. К нам примыкают другие подобные образования – ячейки наших родных, друзей, соседей, знакомых. Все вместе мы образуем однообразно простёртую во все стороны живую сеть. Популяция заурядностей. Всё предсказуемо и банально.
Людка – она иная, особенная. Она вне времени и вне государственных границ. У неё двойное гражданство, и сам чёрт ей не брат. Или не сват. Так сразу спросонок и не вспомнишь.
Так зачем же она будит меня среди душной московской ночи, безжалостно лишая сна и покоя? Видимо, время от времени Людке требовался особый слушатель. Ей было просто необходимо освободить перегруженную душу, но есть темы, до которых парижанам нет никакого дела. Не тот у них менталитет. И некоторые фразы, сочно звучащие на русском, теряют эффект при переводе. Вот Людмила и звонила. Припадала к истокам. Я самая безобидная из её московского окружения.
Я обречённо побрела с трубкой в руках в другую комнату. Устраиваясь в кресле, я мысленно поблагодарила тех, кто придумал удобные беспроводные телефоны, а не то бы я в темноте непременно запуталась в шнурах и, возможно, упала. К недосыпу добавилась бы бытовая травма.
Угнездившись, я отозвалась громче и бодрее:
– Здравствуй, Люда!
– Привет! – весело повторила Людка. – Давненько мы не болтали!
– И то верно! – согласилась я. – Как ты?
Людка ждала этого вопроса, как эстафетной палочки. Она живо подхватила её, воображаемую палочку, и разговор стремительной рекой понесся сам собой. Слово за слово, и я окончательно проснулась. Во мне всколыхнулось нормальное женское любопытство, неутоленная жажда странствий и живой интерес ко всему неизведанному. Я ощутила в себе некоторое брожение. Людка, очевидно, тоже почувствовала моё возбуждение. Телефонная связь теперь превосходная. Слышно каждый шорох и вздох. Все оттенки и нюансы.