Утром Людка была молчалива и впервые попросила крепкого кофе. Она приоделась, уложила волосы, подвела глаза и стала чуть-чуть похожей на себя прежнюю. За завтраком Людмила величаво изрекла, жеманно поджав губы:
– Сегодня я съеду.
– Куда?
– Меня пригласили на дачу.
– К сестре?
– Нет, что ты! У неё такой шикарной дачи отроду не было, да и не будет никогда! – отмахнулась Людмила. – Где ей! Это люди особые, другой породы…
Людка интересничала, выстраивала интригу. Получалось, что она приглашена в элитарное светское общество, но не желает называть фамилии, чтобы соблюсти конфиденциальность.
– Ну, что же, я рада, ты хорошо проведёшь время, – мягко одобрила я. – Кстати, а сын твой где?
– Илюша? Он у бабки. У свекрови. Он же с ней рос, привык к её характеру. А я нет, не могу с ней больше двух часов!
– Так ты не возьмёшь его на дачу?
– Нет, не возьму. Там будут взрослые, солидные люди. Чего там парню делать?
– Кстати, сколько уже твоему Илье?
– Ему вот-вот двадцать исполнится. Я всё сделала, чтобы он учился в Париже. А он молодец, язык здесь ещё зубрил. Теперь ему во Франции не трудно освоиться. Он хороший мальчик, красивый.
– Ты бы привела его.
– Приведу ещё. Пока мне не до этого. Слушай, выручи ещё разок! У меня проблема с наличными деньгами. Я ведь привыкла в Европе банковской карточкой пользоваться, не рассчитала, наличных мало взяла с собой. А тут что-то с карточкой. Надо бы в банковский офис ехать, проверить, разобраться, да некогда. Дай мне взаймы тысяч двадцать. Дня на три. Я после выходных сниму со счета, ты не волнуйся!
Людка смотрела в упор, словно держала меня на прицеле. И я опять не смогла ей отказать.Беспокойная гостья покинула нас, и жизнь опять потекла по обычному руслу, в привычном ритме. Мы продолжили оклейку стен, но я уже не испытывала удовольствия. Людмила бросила семена сомнений, обесценила наш замысел, наш труд, и я сама уже смотрела на всё иначе, под другим углом. Я сомневалась в собственном выборе, вкусе, умении. Мне разонравился и рисунок, и цвет обоев, да и качество работы тоже казалось посредственным. Но дело было почти завершено, и в выходной день мы планировали расставить мебель, отмыть полы и избавиться от пыли.
Воскресным утром меня разбудил ранний звонок.
– Алло, слушаю, – сонно откликнулась я.
– Это Станислав, – глухо послышалось в трубке.
Звонил мой двоюродный брат и родной брат покойного мужа Людмилы. Стасик деликатный человек, и беспокоить людей по пустякам – не в его характере. Потому-то я насторожилась:
– Что-то случилось? У вас неприятности?
– У нас всё по-прежнему, не лучше и не хуже, – мрачно усмехнулся Станислав. – Неприятности у Людмилы…
– Слушай, Стасик! – нетерпеливо перебила я. – Может, она сама разберется в своих проблемах? Мы ремонт делаем, и я вчера поздно легла, пока что плохо соображаю. Не расположена я обсуждать с раннего утра Людкины причуды! Она жила у меня почти неделю, я наслушалась её досыта! На год вперёд. Если, конечно, очень хочешь что-то обсудить, то давай созвонимся вечером и поболтаем. Но надо ли тебе вникать в её заморочки? Подумай до вечера.
– Да подожди ты! Дай сказать! Мне позвонили ночью. Людка в больнице! – выпалил Станислав. – Разбилась она.
– Как разбилась? – ахнула я. – В аварию попала?
– Нет, с лестницы свалилась. В какой-то подмосковной больничке лежит.
– Так она же на дачу к кому-то поехала…
– Вот на даче и свалилась. Она позвонила своему бывшему начальнику. Разговорились, вспомнили былое. Он сказал ей, что в выходные будет с семьёй на даче. Имел неосторожность пригласить нашу Людмилу. Она рванула к ним в гости. Там застолье, закуска, выпивка – всё, как полагается. Людка перебрала спиртного. Её спать уложили на втором этаже. А ночью она проснулась, и её понесло куда-то. Может, в туалет, может, подышать. Одним словом, упала с лестницы и серьёзно расшиблась. Хозяева вызвали неотложку. У них нашёлся мой телефон, мы когда-то сотрудничали. Они и звякнули, – пояснил Стас. – Людка в больнице. Ехать надо. Всё же я мужик, надо бы по-женски разобраться, что ей требуется, чем помочь.
– А твоя Наташа не может с тобой поехать?
– Она у матери. У нас тёща оправляется после инсульта. Забыла?
Брат напомнил о своих непростых семейных обстоятельствах, и мне стало совестно. Мир делится на здоровых и больных, и эта грань тонка. Такова жизнь. Болезни входят в состав бытия. Пока всё благополучно, мы ищем истоки радости и удовольствий. Занедужив, мы мечтаем только об одном – о простых буднях здорового человека. Недуги диктуют свой суровый режим и окрашивают мир в серые тона.