В дверях стояла мать Нории. В напряжённом поле волнения никто не заметил, как она вошла в квартиру. А женщина уже несколько времени пребывала за их спинами и слушала, что говорит бабушке этот новоявленный москвич.
– Галия, зачем ты так? – попыталась остановить её свекровь и слабо замахала руками, словно отгоняя беду. – Не надо, не надо!
Но мать Нории распалилась ещё больше от этих её жалких, беззащитных движений.
– А как я должна? Они дочь мою позорят, а я должна улыбаться? Что, сами молодые не были? Не доверяете детям? Они бы разобрались, как им быть. Лезете, вмешиваетесь!
– Позвольте… – начал Александр Аркадьевич.
– Саша, прошу, не надо, – попросила его жена. – Пойдём.
– Леночка, прости, милая. Я объяснюсь. Да, были молодые, но не припомню такого случая, чтобы девушка сама напрашивалась ко мне и хамила моей матери. Лучше воспитывать надо свою дочь.
– Да успокойтесь, не нужен нам ваш сын! – с вызовом заявила мать Нории. – Мы мусульмане, между прочим. Нам и жених нашей веры нужен.
– Вот и отлично, – сказал Александр Аркадьевич, вставая. – Вот и ищите себе подходящего жениха. Мы вам не ко двору. Правда, не знал, что мусульманки так нынче эмансипированы. Всего доброго.Непрошенный гость хуже татарина. Чем хуже-то? Поговорка родилась в народе давно, всё вокруг изменилось. Неизвестно, кто теперь хуже. Незваные москвичи ушли. Засобиралась восвояси бабушка. Свекровь молчала, но в каждом её жесте читалось, кого она считает виноватым во всём. Вернее, виноватой. Ну, и пусть! Мать Нории сидела и думала. Стоило ли ей так кипятиться? Нервы стали ни к чёрту. Наговорила, бог знает что. Дочь обидится, опять выйдет ссора. Больше всего её взбесил отец этого Смирнова со своими манерами. Жену то погладит, то за локоток придержит, то обнимет. Леночка, Леночка! Наверняка её ровесники, скорее, даже чуть старше. В браке уже лет двадцать, пожалуй, а видно, что любят друг друга. Живут там в своей Москве, ходят по театрам, по выставкам вместе. Бывает же такое, да почему-то у других. У неё самой всё разбито на мелкие осколки, и она, Галия, ступает по ним босыми ногами. Больно на каждом шагу. Муж ушёл. Дочь не хочет понять. Свекровь ходит живым укором. Денег на жизнь не хватает. На днях хотелось уехать подальше, в другие тёплые края. Подзаработать и очиститься душой. А как начала оформляться, так страшно стало. Как тут дочь оставить? И что там ждёт её саму? От себя ведь не убежишь. От мыслей, от воспоминаний, от обид. Там, в Израиле она будет обслуживать богатых людей. А кто всерьёз воспринимает обслугу? А главное, вдруг надумает вернуться Раис, а её нет дома. Как быть?
А Елена Юрьевна вдруг вспомнила, спускаясь по лестнице, что ещё школьницей робко целовалась вот в этом самом подъезде с мальчиком из школьного ансамбля. Путь из школы проходил как раз мимо этого дома. Было им тогда по шестнадцать лет, и они ни о чём серьёзном не думали. Не было ничего важнее и радостнее той острой минуты и вкуса первого поцелуя. Помнится, наверху хлопнула чья-то входная дверь, и они поспешно выбежали на улицу, держась за руки, но смущённо пряча глаза. Не ко времени была эта скороспелая школьная любовь. Ведь впереди выпускные экзамены, и к институту надо было готовиться… Но тогда не думалось ни о чём. Хотелось быть вместе, дышать одним воздухом. Мужу Елена Юрьевна ничего не рассказала.
Александр Аркадьевич думал совсем о другом. О своей жене и о себе. Даже о сыне вскользь. Разговор с бабушкой и матерью Нории пошёл совсем стихийно и завёл не туда, куда планировалось. Вместо ясности – полное непонимание. Александр Аркадьевич свернул общение, потому что вдруг увидел на лице своей жены гримасу ужаса, словно её резали ножом по живому. Он даже испугался и пожалел, что решился на визит в эту семью. Собственно, у этих людей и семьи-то уже нет.
Он уже определился для себя, что им надо просто не замечать Норию, словно она не существуют. Это люди другого круга. Всё, точка. А сын никуда не денется. Не дурак же он, в конце концов. А если сглупит, так пусть тут у них и живёт в Уфе. Квартира есть. Можно ещё денег дать.
Его вдруг пронзила мысль о том, что жена ему всех ближе и родней, и именно о ней, о Лене, он должен позаботиться. Сын уже вырос и может отпочковаться в любой момент, свернуть в сторону. И что остается у него, Александра Смирнова? Его жена и работа. Бизнес. А в бизнесе друзей не бывает. Там каждый за себя. С любым партнёром нужна предельная осторожность.
Лена – верная, любящая, родная. С ней прошла студенческая юность. Он долго и красиво за ней ухаживал все пять лет учёбы в институте. Он выложился в этом весь, и уже никогда бы не смог всё повторить для другой женщины. Раза два были у него небольшие интрижки. Так, эпизоды, эксперименты, любопытство. Нет, не встречал он больше такое сочетание ума, женственности, силы воли и одухотворённости, какое находил в своей жене.