Самое главное, что Елена Юрьевна знала все его слабые места, но не пользовалась этим, а добавляла что-то от себя, дополняла. И всё становилось основательным и осмысленным, обретало силу. Жена растворяла в нём свои способности. А ведь могла бы реализоваться сама, отдельно, но Лена работает на него, своего мужа. Они – одно целое по жизни. Вот кого он должен сберечь в первую очередь.
На обратном пути молчали. Это дополнительно тревожило. Обычно Елена Юрьевна в огорчении делилась мыслями, облегчая душу.
– Лена, скажи что-нибудь, – попросил Александр Аркадьевич, когда вернулись в дом.
– Какие же мы… – хрипловато отозвалась она.
– Какие?
– Мелкие. Суетные. Склочные, – огорошила ответом жена. – Ходим, ярлыки людям навешиваем. Ведь ещё ничего не случилось, а мы такой базар учинили. За своё благополучие испугались. Как сыну в глаза смотреть?
– Прямо смотреть, – решительно ответил Александр Аркадьевич. – Действовать надо именно тогда, пока ничего не случилось. Ты что, хочешь совершить акт доброй воли – перевезти эту Норию в Москву и посадить её себе на шею? Ты не поняла, что в их семейной ситуации им лучше всего девчонку быстрее замуж пристроить. И мамаша с бабусей ещё её наущают, поверь мне. Девчонка им мешает.
– Всё, всё, прекрати! – взмолилась Елена Юрьевна. – Мне гадко.
– Жизнь груба, милая моя, и не справедлива. Убедилась, что есть совсем иные люди? – Александр Аркадьевич понимал, что причиняет жене дополнительную боль своими словами, но счёл, что гнойник надо вскрыть до конца, вычистить, а потом уже залечивать. – Отбрось чистоплюйство и лучше послушай, что я решил.
Он подсел ближе к жене и обнял её. Хорошо зная её нрав, Александр Аркадьевич принялся говорить нежности на языке детской тарабарщины, поглаживая при этом свою Елену по голове. Он и сам удивлялся порой, почему именно так удавалось вернуть расположение духа этой разумной, рассудочной женщине, способной быть замечательным советником в вопросах бизнеса. Видимо, в ней до сих лет имелась детская начинка, а, может, просто родители мало ласкали Леночку в детстве.
– Для меня главное – чтобы ты была рядом, – признался Александр Аркадьевич. – Будь, что будет. Лишь бы я видел тебя довольной, и жили бы мы подольше. А с Володей мы заключим договор.
– Как это? – удивилась Елена Юрьевна.
– Контракт, как в бизнесе, – пояснил ей муж. – Он ведь наш проект. В него вложены средства. Оговорим условия, которые сын должен соблюдать. А если у него своё видение жизненного пути, то мы снимаем с себя всю ответственность – материальную и моральную. Он ведь совершеннолетний. Разговоры забываются. Выветриваются из его головы. А контракт останется. Пусть он не имеет полной юридической силы, но всё же подействует отрезвляюще. И не надо много рассуждать и спорить. А то я тоже хорош – оскорбления так и срываются с языка. Согласна?
Елена Юрьевна слушала мужа, не перебивая, но в мыслях переживала нечто своё, очень личное, чего и не решилась бы сказать вслух. Она думала о том, что была всегда ровно счастлива внутри своей семьи, ежедневно ощущала любовь мужа, познала радость безоблачного материнства. А ведь за всё надо платить мзду. Вот небесный диспетчер и послал ей мытаря в образе чужой девочки. И что, спорить с судьбой, отстаивая свои интересы, или платить долги?
На вопрос мужа она задумчиво ответила:
– Пожалуй, Саша, что-то рациональное есть в твоих словах.С сыном объяснились на следующее утро. Мать сама изложила ему случившееся накануне кратко и чётко.
– Приносим свои извинения, сын, если задели тебя своим опрометчивым поступком, но мы хотим предупредить, что тебя в той семье рассматривают, как возможного жениха. Имей это в виду, – закончила она твёрдым голосом.
Владимир выслушал её до конца, не перебивая. Отметил про себя непривычное отстранённое спокойствие отца. Это было для него ново. Что-то изменилось в семейном климате.
– Могу сказать точно, что женюсь я нескоро, и пока даже не знаю, на ком, – усмехаясь, заявил он родителям. – С Норией зря вы так. Я сам бы разобрался. Давайте свой контракт, подпишу.
Отец протянул ему листок. Пунктов было немного. Володя бегло пробежался по строчкам глазами и поставил размашистую подпись. Мать внутренне сжалась, глянув на росчерк сына: так ещё похоже на его детские каракули. Боже мой, как бежит время! Что ещё ждёт их впереди?
– Надо же, придумали, – беззлобно усмехнулся Вова. – Ладно, пусть будет так. Но сейчас я пойду к Нории – нравится вам это или нет.