– Конечно, как не помнить, – мечтательно говорит мама, – Я тебе сарафанчик шила. Ткань такая славная была: по бордовому полю белый горох, а по низу чудный купон. Мы тогда не успели к нему блузон сделать.
– Да, точно. Я тогда замечательно отдохнула и познакомилась с приятным мужчиной. Когда он меня увидел впервые, я была именно в том сарафане. Лёгкая у тебя рука, Валя. Но не будем отвлекаться на детали. Слушайте дальше.
– Ира, ты до сих пор молчала! – укоряет мама. – Какая же ты скрытная оказывается!
– Валюша, ну что было зря болтать? Погуляли, позагорали, сходили в театр и всё. Даже полноценным курортным романом не назовёшь. Знаешь, как это обычно бывает…
– Ну, откуда же мне знать, – кокетливо возражает мама, косясь на закрытую дверь. – Я чаще всего с мужем езжу. Давай о тебе, Ирочка. Больше не отвлекаемся на пустяки!
Я подмечаю, как в глазах мамы блеснул отсвет тайны, элегантной недосказанности, и понимаю, что знаю о ней не всё. Мне мучительно хочется приобщиться к взрослым женским секретам, но я чувствую, что мое время ещё не подошло.
– Прости, Валя, – поправляется подруга. – В общем, я из Москвы, а он из Запорожья. Обменялись адресами. Он спросил, отвечу ли я, если он мне напишет. Я сказала ему, что лучше не загадывать и не давать опрометчивых обещаний. Пусть каждый вернётся к себе домой, к обычным делам, а там разлука покажет, захотим ли мы новой встречи.
– Благоразумно! – оценивает мама.
– Он довольно пылко обещал написать или позвонить, – продолжает Ирина Фёдоровна. – Я вернулась. Неделя, другая прошла. Ни звонка, ни письма. Осень пролетела, зима подступила. Я подумала, что Новый Год опять без мужчины в доме встречу. Запретила себе думать про него. И вот не далее, как вчера… Да, именно вчера…
– Что, что вчера, тётя Ира? – я заёрзала на месте.
– Звонит к нам в дверь почтальонша. Молоденькая такая девочка. Я, говорит, приношу свои извинения, потому что по моей вине вы не получили вовремя телеграмму. Оказалось, что в её огромной сумке протёрлась подкладка, и с десяток телеграмм провалились в эту злополучную дыру! Они пролежали там месяца четыре, пока эта дурёха их обнаружила. Девочка плачет, прощения просит. Я её утешаю, а сама читать боюсь.
– А где та телеграмма? – не выдерживаю я.
– Здесь, со мной, – говорит Ирина Фёдоровна и достаёт мятый листочек.
Я выхватываю его и читаю вслух:
– Скучаю. Ты мне дорога. Прошу позволения приехать. Сообщи своё решение телеграммой или позвони. Твоё молчание сочту за отказ. Павел.
– Девочку я отпустила с миром, а сама перечитываю послание уже почти сутки. Ночью плохо спала. Ведь он понял так, что я не желаю его видеть! Я же не ответила! – резюмировала Ирина Фёдоровна.
– Вот как вышло! – воскликнула мама. – Ира, надо принимать срочные меры. Давай звони ему. Прямо сейчас.
– Валя, вдруг он сам уже передумал? – засомневалась тётя Ира. – Ведь такие мужчины долго одинокими не бывают. Как быть, девчонки?
– Ириночка Фёдоровна, а он вам очень нравится? – подаю я голос.
Ирина Фёдоровна задумывается. Постепенно её лицо озаряется изумительной улыбкой, и она произносит со значением:
– Он очень хорош собой и вместе с тем основательный, серьёзный. Подтянут, волосы с проседью, ловок, умён, начитан. Мой типаж!
– Так давайте действовать! – призываю я.
– Я боюсь, – на выдохе произносит Ирина Фёдоровна. – Я уверена, он давно уже утешился с другой женщиной.
– Ира, прекрати! – строго приказывает мама. – Я не пойму – он порядочный человек или Дон Жуан какой-то, искатель приключений? С чего ты взяла, что он уже несвободен? Тебе он нужен?
– Нужен… – признаётся тётя Ира. Самые значимые вещи она произносит шёпотом. Видно, ей кажется, что если кричать о чувствах, как в молодости, то можно спугнуть робкое счастье.
– Звони! – напористо требует мама. – Какая нам разница, что там у него сейчас? Не свободен – освободится! Давай лучше продумаем, как начать разговор, не теряя лица.
Ещё минут пятнадцать мы горячо обсуждаем, как лучше и короче объяснить ситуацию запорожскому Павлу. Потом провожаем Ирину Фёдоровну в спальню моих родителей и оставляем её там наедине с телефонным аппаратом.
Проходит минут двадцать. Раскрасневшаяся тётя Ира распахивает дверь.
– Поговорили… – шёпотом объявляет она. – Павел выезжает через неделю.
– Юра, у нас есть шампанское? – громким торжественным голосом спрашивает мама у отца.
– Да, – недоумевает папа. – Достать? Будем что-то отмечать?
– Неси! – велит мама. – Непременно будем!Вино не успели толком охладить, и пробка выстреливает в потолок. Тепловатое шампанское празднично пенится, переливается через край высоких богемских фужеров. Мы пьём полусладкое вино, смеёмся и поочерёдно обнимаемся. Зацелованный папа, наконец, мягко улыбается. Ему это очень к лицу. Бабушка опять вытирает слёзы. Она предпочитает тихо оплакать любое событие. Так уж она устроена. Всё это напоминает недавно прошедший Новый Год, и немного кружится голова.