Сэмюэл Беккет
Комедия
Действующие лица
Ж1 — Первая женщина
Ж2 — Вторая женщина
М — Мужчина
В центре сцены, вплотную, стоят три одинаковые погребальные урны серого цвета (см. последнюю стр.), высотой около метра. Из каждой урны видна голова; верхний край урны плотно охватывает шею. Слева направо, со стороны зала, это головы Ж2, М и Ж1. Во время спектакля они все время находятся на переднем плане. Лица настолько лишены всяких признаков возраста и характера, что кажется, будто они являются продолжением урн. Тем не менее маски не используются.
Их речи предшествует луч прожектора, высвечивающий только лица (см. последнюю стр.).
Перемещение луча с одного лица на другое происходит мгновенно без затемнения, т. е. без перехода к полной темноте как перед началом пьесы, за исключением тех мест, где это указано.
Реакция на луч света наступает не сразу же. При каждом высвечивании возникает секундная пауза, прежде чем звучит фраза, исключая те места, где указана более продолжительная задержка.
В течение всего действия на лицах отсутствует всякое выражение. Голоса монотонные, исключая места, отмеченные в ремарках.
Все действие происходит в быстром темпе.
Занавес поднимается почти в полной темноте. Урны едва видны. Пять секунд.
Слабые лучи света одновременно на трех лицах. Три секунды. Голоса звучат тихо, почти неразборчиво.
Ж1: Да, странно, темнота лучше всего, а чем темнее, тем хуже, потом все в темноте, и все хорошо, какое‑то время, но он придет, это время придет, он здесь, вы увидите, перестаньте, уберите, все в темноте, все тихо, все прошло, уничтожено…
Ж2 Вместе (см. последнюю стр.): Да, возможно, помутнение, наверно, подумают, несчастная, помутнение, просто помутнение, разума… (слабый нервный смех)… просто помутнение, но вряд ли, вряд ли, конечно, нет, мне хорошо, просто хорошо, стараюсь, все что могу…
М: Да, покой, подразумевает, все исчезло, все муки, как будто бы… никогда не было, он придет… (икает)… простите, бессмысленно, я‑то знаю…тем не менее, он подразумевает, покой… я имею в виду… не просто все прошло, а будто бы… никогда не было…
Свет гаснет. Затемнение. Пять секунд. Яркий свет одновременно на трех лицах. Три секунды. Голоса обычной силы.
Ж1: Я сказала ему, брось ее…
Ж2 Вместе: Как‑то утром, когда я шила…
М: Мы недолго пробыли вместе…
Свет гаснет. Затемнение. Пять секунд. Луч на Ж1
Ж1: Я сказала ему, брось ее. Я поклялась самым святым…
Луч с Ж1 на Ж2
Ж2: Как‑то утром, когда я шила у открытого окна, она ворвалась и налетела на меня. Брось его, кричала она, он мой. На фотографиях она смотрелась получше. Я впервые увидела ее живьем в полный рост и поняла почему он выбрал меня.
Луч с Ж2 на М
М: Мы недолго пробыли вместе, когда она почуяла неладное. Брось эту шлюху, кричала она, или я перережу себе горло… (икает) простите… да поможет мне бог. Я знал, что доказательств у нее нет, поэтому сказал ей, что не понимаю, о чем идет речь.
Луч с М на Ж2
Ж2: О чем идет речь? сказала я, продолжая шить. Кто это ваш? Кого бросить? Я чую в нем твой дух, закричала она, от него несет самкой.
Луч с Ж2 на Ж1
Ж1: Хотя несколько месяцев за ним следил первоклассный сыщик, никаких доказательств не было. Он по — прежнему оставался… примерным семьянином как и всегда. Все это и его неприятие обычных платонических отношений наводили иногда меня на мысль о том, что мои обвинения несправедливы. Вот.
Луч с Ж1 на М
М: Чего тебе не хватает? спросил я. Разве я невнимателен к тебе? Можно ли представить, что при наших теперешних отношениях существует кто‑то другой? Я любил ее всей душой и не мог не жалеть ее.
Луч с М на Ж2
Ж2: Испугавшись, что она начнет драться, я позвала Эрскина и сумела ее выставить. На прощание она сказала, и он может это подтвердить, если еще не забыл обо всем в земных заботах, в проводах и встречах, что сведет со мной счеты. Должна признаться, что тогда меня это несколько встревожило.
Луч с Ж2 на М
М: Она не знала наверняка. Я это чувствовал. Я чую ее дух, твердила она. Что можно было ответить на это? Я обнял ее и поклялся, что не могу жить без нее. Я не притворялся. Так оно и было. И она не оттолкнула меня.
Луч с М на Ж1
Ж1: Представляете себе мое удивление, когда одним прекрасным утром он молча вошел в комнату, где я сидела убитая горем, упал передо мной на колени, обнял меня и… признался.