Тут в перепалку включился Торгрим Горбатый. Никто не видел, как он подошел.
— Вот жертва, которой ждет от нас великий Один, — колдун показал на Бреттиву. — Ему угодно, чтобы семя оскорбителя его было выкорчевано с корнем. Сделайте так, как хочет Один, и он дарует вам еще множество побед над врагами. Скорей же, в костер их!
Воины заколебались.
— Что стоите? — прикрикнул на них Бьёрн. — Живо, хватайте их! Пошевеливайтесь.
На сей раз люди Бьёрна кинулись выполнять его приказ едва ли не всей толпой: один вырвал из рук женщины двухлетнюю девочку. Трое или четверо схватили Бреттиву, еще двое поволокли по снегу упиравшегося шестилетнего Харальда Малыша.
— Ты так боишься меня? — спросила женщина, не то скривив в усмешке губы, не то прикусив их от боли.
— Отпустите ее, — поспешил приказать Бьёрн воинам.
Услышав приказ конунга, воины ослабили хватку, и Бреттива, встряхнувшись, освободилась от их цепких, сильных пальцев. Несколько секунд Бьёрн и жена ненавидимого, преданного им конунга Эйрика смотрели друг другу в глаза, потом Плетенобородый не выдержал и отвернулся.
Тут на площадь торопливой походкой, едва ли не бегом вошли трое викингов в забрызганных кровью доспехах.
— Эльфрида, — поспешил сообщить один из них, — мы не сумели взять ее.
— Она заперлась в доме, он загорелся… — продолжил другой, но Торгрим оборвал его:
— Нам не нужна Зльфрида Саксонка. Где ее выродок? Где Сигвальд Ублюдок?
— Его там не было, — едва ли не хором ответили все трое.
— Найдите его! — закричал колдун. — Мы должны окропить угли священного костра его кровью!
— Так вот кто, оказывается, здесь главный, Торг-рим-конунг. Ай да славно, викинги сражаются с женщинами и детьми под знаменами шамана! — с дьявольской веселостью проговорила Бреттива.
Горбун подпрыгнул, точно ему пятки прижгли горящей головешкой.
— Убейте ее, убейте! — завопил он. — Убейте ее сейчас, или Тор поразит вас своим молотом!
— Тор? — Женщина на секунду скосила глаза куда-то в сторону, она неожиданно улыбнулась, и лицо ее вспыхнуло румянцем. — Может, и так, а вот тебя, жалкий старый лжец, поразит Один, от имени которого ты рискуешь говорить, и сделает он это прямо сейчас!
С необычайной ловкостью Бреттива выхватила из ножен на поясе у зазевавшегося воина меч и с маху ударила им колдуна:
— Получай!
Все произошло так быстро, почти молниеносно, а главное — неожиданно, никто даже и не понял, отчего тело горбуна, пошатнувшись, стало рушиться наземь. Колдун упал, и из его глубоко прорубленного черепа хлынула на снег темно-красной струей кровь.
Бреттива расхохоталась и бросила меч. Никто даже и не шелохнулся, казалось, женщина спасена, теперь она может взять детей и бежать прочь, чтобы спрятаться, скрыться в лесной чаще или в одной из горных пещер. Бреттива не успела сделать и шага, как Бьёрн Хеммингсон, схватив меч, на который он дотоле опирался, вонзил его прямо в сердце бесстрашной жены конунга Севера. Женщина умерла мгновенно, она упала рядом с убитым ею старым колдуном, и на лице ее так и осталась по-детски радостная улыбка.
Как раз за секунду до этого трое мальчишек, спустившись с холма, оказались возле распахнутых ворот растерзанного и умиравшего во все сильнее разгоравшемся пламени городка Зйрика. Скьёльд и Эйлиф сбавили ход, и товарищ догнал их на спуске, влекомый вниз собственным весом. Он бежал вслед за друзьями по привычке, но чем ближе становилась стена из остроконечных кольев, тем сильнее овладевала им одна мысль:
«Куда мы бежим? Спасать? Кого? Все уже убиты или будут убиты, и нас… нас убьют, убьют, убьют! Зачем? Мы даже еще не стали воинами и на охоту берем короткие мечи, больше похожие на ножи. Одину вряд ли захочется принимать нас в Валгаллу, даже если умирая мы не выпустим оружия из рук».
Сигвальд почувствовал, что ноги сами замедляют бег. Тело оказалось решительнее и умнее, чем мозг, может, потому, что его не увлекали пустые абстракции, оно просто не хотело превращаться в груду бесполезного вороньего корма, которого после набега Бьёрно-вой дружины дятлам крови хватит надолго.
— Скорей, — услышал он негромкий оклик Скьёль-да, — надо поторопиться.
«Безумцы! — подумал Сигвальд. — Куда торопиться?!»
Как раз в тот момент, когда ребята вбежали в ворота и, пройдя по улице, приблизились к площади, Бьёрн в припадке какого-то фантастического бешенства ударил мечом по улыбавшемуся лицу мертвой Бреттивы. Ему показалось, что усмешка стала явственней. Рассвирепев, Бьёрн — ударил еще раз и еще, сильнее кровавя меч и снег под головой, вернее, под тем, что раньше было головой прекрасной льнокудрой красавицы. Расталкивая воинов, он повернулся и, шагнув к костру, схватил громко заплакавшую Ингибьёрг, дочь Эйрика, за ноги и что есть силы рванул в разные стороны, затем бросил останки ребенка в высокое пламя костра. Туда же кто-то из воинов швырнул, подцепив кончиком копья за одежду, и шестилетнего Ха-ральда.