— Еще хочу! — чуть не топая ногой, заявила гостья, подойдя вплотную к хозяйке. — Еще дай!
Та молча протянула руку и вновь наполнила миску. Ирина выпила залпом, уже не удивляясь тому, что напиток опять оказался другим. Опустошив посудину, она молча протянула ее шаманке. Та вновь налила миску из неиссякаемого котелка. Заметив, что жидкости много, Ирина, совсем уже забыв о правилах приличия, вылила ее себе на голову. Затем решила не мелочиться и, подняв котелок над головой, торжественно окатила себя с ног до головы в меру теплым бесцветным маслянистым варевом. Потом принялась старательно втирать в заблестевшее в свете костра тело чудесное снадобье.
Ноги не чувствовали пола, Ирина, казалось, могла порхать, поднимаясь к отодвинувшемуся далеко вверх потолку, летать, купаясь в чудесных ароматах весенних садов. Ей вдруг так захотелось, чтобы кто-нибудь разделил ее счастье, ее веселье, ее праздник, которого оказалось так много, что надо было непременно сделать счастливыми всех. Ей захотелось устроить шоу. Последнее слово, промелькнув в мозгу, позабавило юную (так и не иначе!) вакханку.
«Черт возьми, именно шоу!.. Что? Нельзя поминать черта, а то придет?.. Пусть приходит, как говорится, добро пожаловать в мой кошмар! Черт! Черт? Черт пусть приходит. Черт! Черт! Черт!»
Ирина засмеялась и закружилась в танце.
«Это что еще за труп отца Гамлета тут лежит? — спросила она себя, так как спрашивать больше было просто некого. Ринэна исчезла, вообще все вокруг сделалось совершенно другим. Остался только больной или просто ленивый мужик-засоня, уютно почивавший под шкурами. — О черт, почему отца Гамлета там же тень была? Ну и что? Ишь ты, ноги повысо-вывал!»
Она решительно сбросила с лежавшего шкуры. Под ними оказался совершенно голый, обросший длинными темными спутанными волосами и густой рыжеватой бородой мужчина лет тридцати пяти — сорока, очень худой и мускулистый с ввалившимися щеками. Живот его, начисто лишенный жировой прослойки, чуть подрагивал в такт слабому дыханию.
«Ого! — удовлетворенно кивнула Ирина, скосив вороватые глаза чуть ниже, на бедра неподвижного человека. — А ты впечатляешь… Эй! Может, пора вставать? — Незнакомец даже не открыл глаз, а Ирина продолжала: — Эй, ты… Как тебя зовут?»
«Разве важно, как его зовут? — услышала она у себя в голове насмешливый голос. — Тебе нужно согреть его дыханием, а потом принять в свою душу… Но если хочешь, придумай сама, как называть этого человека. У того, кто ходил путями духов, много имен, ты можешь дать еще одно».
И Ирина сделала так, как велела Ринэна. Она опустилась на колени, взяла его в ладони, согрела дыханием, а потом приняла в себя. Теперь она и сама уже не помнила, в какой момент забыла свое имя и стала Етгэвыт.
XXVII
Домой Богданов попал довольно поздно, изрядно нагрузившись, — Мишаня отвез, спасибо доброй душе. Ромка так натрескался, что пускать его за руль становилось опасно, и водитель сумел уговорить шефа прилечь на заднем сиденье. Сердечно поблагодарив шофера, примерно их с Козловым ровесника, приехавшего с Украины и жившего у дальних родственников, майор не спеша поднялся по лестнице. Войдя в квартиру, он сразу же по привычке прошел на кухню, поставил чайник — после соленой икры хотелось пить.
Внезапно что-то кольнуло Богданова.
«Здесь кто-то побывал! Да, вот и наследили… Та-ак…»
Валентин рванулся к подоконнику, туда, где лежали папки с его сокровищами. Все оставалось в целости-сохранности. Никто не прикасался к дорогим для него бумагам.
Чайник вскипел, майор машинально выключил газ, закурил «Пегас». Богданов перешел на него уже давно, решив, что он, конечно, хуже, чем любимое «Марльборо», но не в четыре раза. С какого-то момента, наверное, когда стал часто бывать у покойного Стародумцева, сделался Валентин жаден, но по-особенному: становилось жалко ему потратиться на себя. Зачем «Марльборо», когда и «Ява» с «Пегасом» ничего? К чему «Хёльстен», если есть родимое «Жигулевское»?
Майор решил, что спать ему еще рановато, а значит, вполне можно поработать. Тем более что было над чем поразмыслить. «Допрос» Козлова мало чего добавил, но теперь у Валентина имелся кончик ниточки, потянув за который можно было… Кирилл Амброси-мов и Аркадий Ромада — вот два конкретных человека, они, вероятно, смогут прояснить фамилию загадочного Игоря Владимировича и установить, что за книжку зажал у человека из вестибюля Игнифериус? Последнее почему-то волновало…