«Самое время угостить меня фландорским вином, — подумал Олли, — ну же!»
Но длинноволосый не внял мысленному приказу.
— Не уезжай пока из города, — сказал он, — ты можешь снять комнату в «Единороге», это почти у стен замка и там вполне прилично.
Значит, не только на пир не зовут, но и за стены гонят?
— Ты не можешь приказывать мне, — холодно ответил Олли, — к тому же барон д’Экраф хотел, чтобы я возвращался как можно скорее.
На самом деле ничего подобного барон не хотел. Да и вряд ли его вассал мог вернуться после вручения письма.
— И потом, — добавил Олли свой любимый аргумент, — денег осталось только на обратную дорогу. Впритык.
— Да, — неожиданно согласился Рин, — приказывать не могу. Я прошу. Что касается денег — возьми, сколько необходимо.
Он махнул рукой куда-то за спину. Там, на маленьком столике, среди свитков и отточенных перьев, стояла шкатулка из резного дуба. Олли подошел и поднял крышку. Шкатулка до краев была полна серебра.
«На половину этого можно было бы полностью перестроить дом, — подумал он, — прикупить еще земли и коров, штук пять».
На коровах он сломался. Взял одну монету, посмотрел на нее, вздохнул и взял еще одну.
— Я задержусь на пару дней, не больше, — сказал он.
Рин кивнул.
Отлично поговорили! Хотя как может разговаривать герцогский выкормыш с неизвестно кем? Ну и ладно, нужно забирать Дымку.
… У «Единорога» Олли даже не остановился. Достаточно было увидеть на вывеске посеребренного тучного коня с рогом, чтобы иметь представление о здешних ценах.
Отправился в город, искать приют подешевле.
***
Олли вообще ничего не делал, валялся на кровати в захудалой гостинице, дважды в день спускался в общий зал, чтобы поесть. И с вожделением ждал следующее утро, когда уже можно было бы покинуть город. Дома неизвестно, что его ждет, но деваться все равно больше некуда.
Кто-то прошел по лестнице, а потом саданул дверью так, что задрожали стены и потолок.
Олли приподнялся на локте. И почему он не запер дверь на засов? Впрочем, теперь уже поздно.
На пороге комнаты возник Габриэль де Пейн, муж его сестры.
— Где она? — прошипел он.
— Кто?
— Твоя сестра!
— Ну, уж явно не здесь.
— А где? Где, если не у тебя?
Впрочем, в комнатке шесть на шесть шагов прятаться было негде. Разве что под кроватью. Под кровать де Пейн заглянул.
Олли нахмурился.
— Ты в своем уме? — поинтересовался он.
— Куда делась эта шлюха? — резко спросил барон.
Олли, не раздумывая, ударил его кулаком в лицо. Габриэль отшатнулся, прижимая ладонь к разбитым губам.
— О ком идет речь? — почти мирно уточнил Олли. — Кого ты тут потерял?
— Элейн, — прошептал барон, — я ищу Элейн.
— У меня?
— А где еще? Больше нигде ее нет.
— Плохо смотришь за своей женой.
— Да за ней как ни смотри, найдет способ удрать к очередным порткам.
Олли посмотрел, как сочится кровь у зятя сквозь пальцы, и подумал, не врезать ли ему еще раз.
— Она шлюха. Гулящая девка, — грустно констатировал де Пейн.
Олли это не понравилось.
— А… мои племянники? — уточнил он. На самом деле он хотел сказать «твои дети», но не стал.
— В мальчиках я уверен, особенно в старшем. А вот дочь не моя.
— Зачем ты это терпишь?
— А куда я ее дену?
— Куда обычно надоевших жен девают? Запри в монастырь.
Был, конечно, более простой и надежный способ, но Олли не стал его озвучивать, все-таки речь шла о его сестре.
Габриэль подошел к столу, стал жадно пить местное дрянное вино прямо из кувшина.
— Я люблю ее, — усмехнулся он разбитыми губами. И направился к двери. Потом на пороге оглянулся.
— Шенто желает видеть тебя, — сообщил он и ушел.
В замок его пустили без проблем, а вот длинноволосого Рина пришлось ждать долго. Солнечный луч медленно полз по полу от одной стены к другой. Хорошо, что в маленькой комнатке была скамейка, обитая бархатом. Олли бы не отказался и от кубка вина, чтобы скрасить ожидание, но никто и не подумал об этом позаботиться.
У дверей стояла охрана и им было глубоко наплевать на ожидающего.
Олли долго думал, идти ли ему к Шенто. Вряд ли там ждало что-то хорошее, но проигнорировать приглашение было еще хуже. И еще, ему сейчас нужно искать сестру. Можно, конечно, все спихнуть на ее мужа, раз он позволял Элейн слишком много — сам во всем виноват. Но Олли был братом, хоть и младшим, и поэтому в ответе за сестру.
Он спустился из своей комнаты в общий зал трактира и спросил у хозяина что-нибудь более крепкое, чем его паршивое вино. Тот принес кружку непонятного напитка и почти робко поставил на стол деревянную тарелку со вчерашней черствой лепешкой, поджаренной на свином сале.