Шелест вдоль стены. Берт метнулся к двери, проверил засов. В это момент дверь содрогнулась от удара.
— Кто там такой резвый? — крикнул Берт, хватаясь за меч.
— Иден. Пусти.
Голос несомненно принадлежал человеку. Когда-то.
Элейн прикрыла рот ладонью, но не издала ни звука.
— Твое дежурство еще не закончилось.
— Пусти.
— Жан где?
— Пусти!
— Иди к черту, Иден!
— Пусти!!!
Дверь опять задрожала под ударами.
— Дверь крепкая, выдержит. Засов тоже. Но вот петли…
— Думаешь, может снести? — спросил Олли, просто чтобы спросить. Стоять молча, когда в десятке шагов от тебя беснуется мертвец, было свыше всяких сил.
— Не дай бог, сейчас еще Жан появится. Вдвоем точно снесут.
— И что тогда делать? — подозрительно дрожащим голосом спросил Франсуа.
— Будем отступать наверх.
— Их можно убить?
— Можно. Если отрубить голову.
— И что? Иден тогда умрет?
— Он уже мертв.
— Он же вон за дверью! Живой!
— Это ты пока живой. Так что сиди и не дергайся.
— Может, мальчику дать вина? — предложила Элейн.
— У нас есть вино?
— А разве нет?
В дверь перестали биться, зато что-то происходило у окна. Будто кто-то пытался всунуть ветку между ставнями, чтобы поднять засов.
— Я думала, мертвецы совсем глупые, — заметила Элейн.
— Жан никогда глупым не был.
— Почему Жан?
— Потому что Иден до сих пор стоит под дверью. Сквозь щели видно.
Относительно Идена Олли интересовало только одно — он свои кишки подобрал, или они за ним так и волочатся?
— Их же всего двое. Можно пойти, порубить, да и дело с концом, — предложил Берт.
— Идена порубить? — всхлипнул Франсуа.
Элейн все-таки налила ему полный стакан вина, и он успел благополучно выпить половину.
— А если не двое? Если там еще кто-то есть? — возразил Олли.
— Кто, например? Древние захоронения поднялись? Или что? Сейчас даже не полнолуние.
— Вараки.
— Да откуда бы им тут взяться? Кто их видел вообще? Говорят, тут одичавшие собаки есть, но людей они сторонятся. Лично вот ты вараков видел?
Олли хотел сказать, что да, видел. Что те самые собаки и есть нечисть, но вовремя передумал. О подарке берегини посторонним знать не нужно.
— Здесь должны быть Охотники, которые пришли уничтожить гнездо тварей.
— А это откуда известно?
— Местный священник сказал.
Берт что — то там буркнул, скорее всего выругался. И ударом ножа обрубил ветку, которая ковырялась в ставнях.
— Ну так пусть Охотники приходят и разбираются с этим вот.
— Может, придут. Но утром.
— А до утра еще дожить не мешало бы.
— Нас сожрут? — спросил Франсуа.
— Непременно.
— Я посмотрю, что там снаружи.
— Посмотри, если так интересно.
На самом деле Олли действительно было интересно. Когда он увидел трупы в лесу — это были обычные трупы. Выпотрошенные, да, но совершенно обычные. Ничто не предвещало, что они оживут. И он надеялся, что удастся разглядеть то, что каким-то образом позволит продержаться до утра и спасти сестру. Которая, как ни бодрилась, была перепугана не меньше юного Франсуа.
Хотя, все они были перепуганы.
И даже Берт.
И даже он сам.
Олли не собирался проявлять чудеса героизма. Просто посмотреть с крыльца и тут же вернуться под защиту стен, дверей и замков.
Деревья, окружающие поляну, высились вокруг черным непроницаемым забором.
Ни Идена, ни Жана не было видно. Вокруг самая обычная ночь, с шорохами и звуками. Но никаких намеков на воскресших мертвецов.
Ушли?
Вот просто так взяли и ушли?
Олли шагнул со ступеней, внимательно оглядываясь. За его спиной захлопнулась дверь, грохнул засов.
Олли вздрогнул и оглянулся.
И тут сверху, с козырька крыльца на него обрушилось тело. Мертвец. И, судя по путающимся кишкам, это был Иден. Почему-то он казался неимоверно тяжелым. При жизни точно столько не весил.
Олли попытался скинуть его, но тот намотал свои внутренности ему на горло, и теперь неторопливо тянул, не обращая внимания на нож, которым Олли пытался отбиться.
Олли бил в лицо, в шею и руки. Но какое значение это имело для того, кто и так мертв? Даже крови не было, не то что боли. Плоть просто расступалась под клинком.
Зато он успел увидеть, как человеческий, вполне круглый череп, начал вытягиваться, образуя зубастую псовую пасть.
Не это ли он хотел увидеть? Как сожранный человек превращается в варака. Они так размножаются? Значит, каждый варак был человеком?
Дышать становилось все труднее. Сознание начинало затухать.