— Я хотел тебе апельсинов принести, — заявил он.
— Мне нельзя апельсины, — желчно ответил я, — только бананы.
— Как себя чувствуешь?
— Чудесно.
— Знаешь, что с тобой произошло?
— Понятия не имею.
— Полина тебя отравила.
Старичок на соседней кровати бросил читать книгу. Даже очки снял, приготовившись слушать увлекательную историю. Феликсу на это было наплевать. Он даже голос особо понижать не стал.
— Ты был бы уже трупом, если бы в неурочное время не заявился какой-то там родственник. Он-то врачей и вызвал.
— Станислав.
— Да, кажется он.
— Какой смысл было меня травить? Вот-вот должны были прибыть юристы-адвокаты. И тут труп под ногами валяется? Глупо.
— Глупо. Но ты и не должен был отключиться так быстро. Если бы ты не курил всю ночь и не пил кофе, если бы нормально позавтракал, яд бы подействовал где-то через час. Ты бы в это время был за рулем где-нибудь на МКАДе.
— Я всегда говорил, что курить полезно. И что теперь с Полиной?
— У нее будет новый дом. Но, увы, казенный. Жалко девочку.
— Угу.
— Ты тут долго собираешься валяться?
— Еще дня три точно.
— У нас сотрудников не хватает, так что поторопись. Апельсинов точно не хочешь?
— Нет.
— Ну и ладно.
Дед на соседней койке довольно хмыкнул, надел очки и опять взялся за книгу.
***
Был все еще ноябрь. Солнце уже не светило, сыпал мелкий снег, похожий на манную крупу.
— Что-то ты бледный, — поприветствовал меня охранник у ворот.
— Авитаминоз напал, — мрачно сообщил я.
— Ну, наконец-то! — воскликнула Тоня. — Ты как?
— Лучше не бывает.
— У шефа клиент. Хочет именно тебя.
— Я старый и больной.
— Пойди и скажи это шефу.
Я вошел в кабинет.
— Для тебя есть работа, — сообщил Феликс, — пустяковая. Всего-то и нужно провести одну ночь в доме.
Посетитель повернулся ко мне. Блеснули бледно-зеленые глаза.
— По завещанию моей двоюродной бабушки, чтобы получить наследство, нужно провести одну ночь в ее доме. Вы составите мне компанию?
И Станислав улыбнулся.
Хвост русалки (цикл «Контора господина Шенки»)
В углу комнаты разноцветными огнями мерцала елка. Какой идиот оставит включенной гирлянду, а сам уйдет из дома?
Хотя надо сказать спасибо. Эта елка и фонарь за окном были единственными источниками света. И как в темноте в чужой квартире найти маленькую флешку? Она может быть где угодно. Прилеплена скотчем к бочку унитаза, зашита в детскую игрушку, сунута на полку с бельем.
Унитаз я проверил в первую очередь. Потом обшарил все ящики комода, тумбочки и письменный стол. В каком-то советском фильме кейс с деньгами прятали в подвале в бочке с солеными огурцами. И что, мне теперь еще и холодильник размораживать? Крупу в банках перетряхивать? Какого черта я на это согласился? Хотя моего согласия никто не спрашивал. Феликс просто сказал: «Давай!». Кстати, подушки тоже надо перетряхивать? Пальпировать цветочные горшки? А потом окажется, что эта дрянь лежит на самом видном месте.
Стоп! Какое здесь и сейчас самое видное место?
Елка.
Она была там. Не сразу, но я ее нашел — пряталась за большим красным шаром в блестках. Флешка в виде русалки с обнаженной грудью. Явно не Ариэль.
Я осторожно снял ее с колючей ветки и спрятал в карман. И в этот момент услышал, как поворачивается ключ в дверном замке. А заказчик клялся и божился, что хозяин раньше полуночи не появится.
Спрятаться? Потом огреть его чем-нибудь по башке и сбежать? Плохой план. Никуда не годный. Если бежать, то нужно это делать сейчас. В окно, больше некуда. Всего-то второй этаж. Только с небольшой поправкой. Это не хрущевка — полноценный сталинский дом. Так что второй этаж превращается фактически в третий.
Без разницы. Выбирать не приходится.
Окно легко открылось. Я ухватился за карниз и попытался найти ногами опору, чтобы лучше спланировать приземление. Карниз заледенел. Пальцы внезапно поехали. Ботинок, который вроде бы нащупал выбоину в кирпичах, тоже поехал. И я не спрыгнул, а просто свалился вниз. Неудачно.
Я лежал на тротуаре и смотрел на левую, совершенно непотребно вывернутую ногу. И едва успел откатиться в сторону, когда совсем рядом взвился фонтанчик из искр и льда. Хозяин русалки высунулся в окно и стрелял.
То, что стрелял, было плохо. То, что он исчез из окна, было гораздо хуже — значит, сейчас спустится вниз.