Он достал прозрачную пластиковую коробку, в которой в бумажных оборках-юбочках красовалось шесть пирожных. Много белых взбитых сливок, кремовые розочки, цукаты и шоколадная стружка.
— Ах, прелесть! — воскликнула Нинон.
— И ты будешь это есть? — недоверчиво спросил Черный. — А как же фигура?
— Да чего уж теперь о фигуре переживать.
— И еще вот. Шампанское для прекрасной дамы!
Леонидий достал из кармана маленькую бутылочку на двести миллилитров.
— Совсем сдурел? Деньги на всякую хрень тратишь!
— Спокойно! Это я на кассе спер. Совершенно бесплатно, от всего чистого сердца.
Перед печкой, где посветлее, водрузили журнальный столик — раньше полированный, теперь непонятно какой. Ножки у него были подпилены, и теперь сидеть вокруг него нужно было на полу. Что-то такое в азиатском духе.
— О, чайник вскипел. Вовремя.
Кипятком залили доширак. Нарезали хлеб и колбасу, почистили пару луковиц. В середину композиции водрузили бутылку водки. По-прежнему, самой дешевой. Ну, а на что было рассчитывать? Что «Онегина» принесут?
Я с благодарностью заметил, что ко всему этому полагаются абсолютно новые одноразовые стаканчики.
— Дим, пошли ужинать. Ты как, до стола доберёшься?
— Да уж как-нибудь.
Пару метров мне вполне удалось преодолеть.
Появилась Нина, застенчиво прячась за спины товарищей, и устроилась на дальнем конце стола.
Черный аккуратно разлил водку по стаканчикам.
— Ну, — сказал он, — за тебя, Дим. Если бы Миха на тебя не наткнулся, ты б в том лесу коньки отбросил.
— Спасибо, — с чувством ответил я.
Есть не сильно хотелось. И объедать местных жителей совесть тоже не позволяла. Хотя вроде я спонсор банкета.
Я расправился со своей лапшой, выпил два раза по сто грамм, и тихо отполз спать. Остальные тоже не засиделись.
Ночь прошла мучительно. Невозможно было пошевелиться, чтобы колено не отомстило за это. И лежать неподвижно тоже было невозможно. Я совсем не хотел, но пару раз застонал сквозь зубы. Вокруг храпели и сопели, и на стон никто не обратил внимания. Ну, надеюсь, что никто не обратил.
Я проснулся, когда чайник на печке уже пел свои песни. Часы показывали без чего-то девять. Значит, за стенами бомжатника относительно светло.
— Что, проснулся? — спросил Миша. — Сейчас чай пить будем. Или хочешь кофе? Кофе тоже имеется.
Чаю хотелось, но не из общей посуды.
— Спасибо. Но мне, наверное, пора выбираться. Кто-нибудь сможет проводить до дороги?
— Отчего же не проводить. Тут недалеко совсем. Но, может сначала завтрак?
— Да я не ем по утрам.
— Вот это ты зря. Сразу пойдем?
— Если можно.
Я попытался встать, цепляясь за стену. Черный, довольный, что гость наконец-то покидает это гостеприимное жилище, да еще и от жратвы отказывается, ухватил меня за руку и рывком поставил на ноги.
— Ну, бывай! — он даже соизволил хлопнуть надоевшего гостя по плечу. — Давай, Мих, не задерживайся. А то без тебя все сожрем.
Дорога и правда оказалась недалеко. Если иди не по расчищенным цивилизованным дорожкам, а ломиться напрямую.
Миша устроил меня на скамеечке на автобусной остановке.
— Может, посидеть с тобой? — не слишком уверенно предложил он.
— Миш, спасибо за заботу. Через несколько минут такси подъедет. Ничего со мной не случится.
— Ну ладно, береги себя.
— Постараюсь.
— Ну, я пойду тогда?
— Давай, Миш. Пока!
— Пока!
Где-то в начале улицы за лесом стояли дома. Там, наверное, вовсю жизнь кипела. А здесь прохожих совсем не было, и только изредка мимо проезжали машины. Было хорошо и тихо сидеть на пустой остановке.
Сам сесть за руль я точно не смогу. Следующий день после вывиха самый скверный. Завтра будет чуть-чуть легче, но сегодня все отвратительно. Хорошо, что на свете существует такси. Мне пообещали, что машина будет через четыре минуты.
Значит, максимум через час я буду дома. Первым делом нужно каким-то образом залезть в ванну и хорошенько отмыться. И почему я до сих пор не озаботился поставить душевую кабинку? Сейчас бы с ней было гораздо проще. Потом позвонить Феликсу и получить от него заслуженных звездюлей. Дело-то фактически провалено. Ну, а после нагоняя можно выпить горячего чая. Или хорошую порцию коньяка. И плевать, что еще утро.
Рядом затормозила машина. Не такси. Она пролетела вперед, а потом задним ходом, с визгом, подрулила к остановке. Из нее вылезли двое.
Ну вот и нашли меня, зря только всю ночь прятался. Не ожидал такой настырности.
— Иди в машину, — сказал один. У него были мягкие рыжеватые волосы неопределенного оттенка. При хорошей стрижке мог бы считаться блондином. Но стрижка у него была плохая.