Шенки взглянул на газету, усмехнулся.
— Придется парню теперь писать, что я был убит не до конца.
— Вот и вся история. Мне она не очень понравилась. Особенно финал.
— С тобой хорошо обращались, — с упреком заметил следователь.
— Просто не люблю, когда меня запирают. Разве я не говорил, что временами со мной случаются приступы клаустрофобии?
— Ты забыл поставить нас в известность. Но на будущее учтем.
— Теперь я могу его забрать? — спросил шеф.
— Сделайте одолжение.
Там, за стенами, светило солнце. Розовое вечернее солнце. Мягкие дымчатые тени скользили по тротуарам.
Я вдохнул прохладный воздух, но не почувствовал никакого трепета. Видимо, я еще не успел должным образом возненавидеть тюрьму, чтобы в полной мере насладиться свободой.
— Джей…
— Да, сэр?
— Ты сказал там, что считаешь меня виновным в том, что тебе искалечили руку. Это правда?
— Да, сэр. Это правда. Я так считаю.
— Это хорошо. Значит, еще можешь огрызаться.
Господин Шенки направился от серых стен к неподвижно застывшей черной машине. Я двинулся следом за ним.
— Можешь отдохнуть месяц, — проговорил шеф, — потом я найду для тебя работу.
— Какую? — осторожно спросил я. — Где-нибудь в архиве с бумажками?
— Что ты имеешь против архивов?
— Слишком пыльно и душно.
— Проветришь.
— Там подвал!
— Там есть вентиляция.
— Сэр!
— В чем дело?
— Я хочу работать как прежде.
— Как же твоя рука?
— Через месяц я и не вспомню об этой чертовой повязке.
— Ты с ней неплохо смотришься. Не торопись.
Желтый кленовый лист, медленно кружась, упал к нашим ногам. Шенки поддел его носком ботинка.
— Хорошо, — наконец сказал он, — если за время отпуска не передумаешь, все будет как прежде.
— Вряд ли я передумаю.
— В таком случае жду через месяц. Сегодня тридцать первое августа. Значит первого октября, в девять утра в моем кабинете.
— Да, шеф!
Шенки мягко улыбнулся, сел в машину и захлопнул дверь. Заурчал мотор, и машина плавно тронулась с места, оставив после себя маленький вихрь из опавших листьев.
Тридцать первое августа. Последний день лета. Впереди нас ждет осень.
Светлая осень.
Золотая осень.
Я поправил перевязь, на которой висела рука, и не спеша отправился искать ближайшую станцию метро.
Март. Сказка
Март знал, что дождь будет. С обеда ветер был насыщен влагой. Ближе к вечеру на горизонте начали громоздиться тучи, утопив солнце в багровом и темно-синем.
Уже тогда нужно было искать приют на ночь. И он подумал, что успеет до дождя добраться до придорожного трактира с забавным названием «Мерлин смотрит на тебя». Да и пусть смотрит, лишь бы крыша над головой была.
Первые крупные капли начали падать с небес, когда он был близко. В сполохах молний можно было различить крышу и забор. Март пришпорил Ветерка, но все равно не успел. Когда до спасительного крова оставалось буквально несколько шагов, дождь хлынул стеной, мгновенно до костей промочив и всадника и коня. Ветерок возмущенно заржал и сделал мощный рывок вперед, едва не скинув всадника.
У порога их уже поджидал конюх. Отдав ему коня, Март поспешил в укрытие.
Вытирая лицо рукой, он оглядел полутемный зал. Народа собралось совсем немного. Кучка местных крестьян, которые из-за грозы застряли здесь. Почтенная старуха в углу с мальчиком. Пара случайных путников, которым повезло оказаться здесь до дождя. И все.
Ну и хорошо.
Камин, разумеется, не горел, какой камин в конце мая. Тепла от кухни было более чем достаточно. Но как теперь сушить одежду? Хотя не сахарный, не растает.
Март взял на ужин бараньи ребра с луком, чесноком и зеленью, лепешку с сыром и подогретое вино. Не то чтобы он замерз, но и блюдо из пряной баранины не располагало к холодным напиткам.
Он не стал задерживаться в зале. Быстро съел свой ужин и поднялся в комнату. Она оказалась совсем маленькой, вмещала только узкую кровать, стол и табурет. Зато было еще окно, закрытое щелястыми ставнями, сквозь которые пробивались капли дождя и всполохи молний.
Он с удовольствием заснул под дробный перестук капель и громовые раскаты. И честно, от всего сердца пожалел тех, кому в эту ночь не удалось найти приют.
***
Утро было серым и влажным.
Март без вдохновения доедал хлеб и вареную говядину, когда появилась старуха. Она оглянулась и направилась прямо к его столу. Одежда ее и накидка были из дорогой ткани, сухие запястья украшали серебряные браслеты.