— Я ничего плохого не делаю.
— Тебе сколько лет? Триста? Четыреста?
— А что ты мне сделаешь? На костер отправишь?
— Достаточно в твоем прошлом слегка покопаться. Уточнить, где родилась, жила, училась и каким боком ты родственница той бабке. Слезник твой?
Она слабо кивнула.
— Больше не лезь к Мике.
Кир вернулся в квартиру и запер дверь. Почти неслышно щелкнул замок.
***
Елена взбежала по лестнице, захлопнула за собой дверь. Заперлась на два замка, задвинула щеколду и еще цепочку накинула. Руки дрожали, из глаз лились слезы, и с этим ничего нельзя было поделать.
Она давно так не плакала. С позапрошлой жизни, наверное. Когда утонул Федор.
Федор, сын кузнеца. Такой красивый, такой сильный. Все внутри замирало, когда он ее обнимал, и она уже представляла, какими будут их дети. Русоволосые и голубоглазые. Сын такой же сильный, а дочь такая же красивая.
И еще долгая, долгая, долгая счастливая жизнь.
Но тут Федор женился. Не на ней.
На деревенской девке, белотелой Глашке.
Елена выпросила, вымолила последнее свидание. У реки, под старой ивой.
— Как бы я взял тебя в жены? — искренне удивился сын кузнеца. — С тобой же нельзя в церкви венчаться. А обманывать Глафиру, путаясь на стороне, я не стану. Не по-божески это.
Сильный был Федор. Из любой стремнины мог выплыть. А вот из тихой заводи у старой ивы так и не выбрался — связывающее заклинание не дало.
Елена забралась на кровать, завернулась в одеяло, свернулась клубочком. Старалась всхлипывать тихо, чтобы там, внизу, не услышали.
Откуда-то явился слезник, сунул голову ей под руку. Завозился, заворочался. Она погладила белую шерстку, больше похожую на лебяжий пух.
— Откуда только взялся этот Охотник? Отродясь их здесь не было. И тебе шкурку подпалил. Вот за что? Я же не делала ничего плохого. Совсем ничего.
***
Диван был старый, со скрипучими пружинами. Завернувшись в одеяло, Кир старался не шевелиться, чтобы не потревожить Михаила в соседней комнате.
Прямо напротив было окно — слава всевышнему, шторы никто не закрывал. За стеклом под осенним ветром метались ветки деревьев, почти лишенные листьев. Слышно, как вдалеке едут машины, иногда по потолку пробегал отсвет фар. Было тепло и уютно — гораздо уютнее, чем в его пустой квартире. Кир тихо вздохнул и закрыл глаза.
… Он родился пятым ребенком у барона де Виет. И четвертым сыном. Никому не нужным. На него не возлагали надежд.
Пока была жива мать, возможно, его даже любили. Но она умерла через два года, подарив миру сестренку Климентину.
Отцу младший сын был неинтересен, он предпочитал заниматься со старшими. Поэтому, едва Киру исполнилось семь лет, его отдали в пажи к графу де Шемпле.
— Отец, я боюсь, — прошептал мальчик, пока они с бароном ждали графа в полутемном зале, — можно вернуться домой?
— Ты должен быть смелым и сильным, как твои братья, — довольно прохладно ответил отец.
Потом все же растрепал непослушные темные волосы сына и поцеловал в макушку. И вот таким, растрепанным и испуганным, в первый раз его увидел господин граф.
Уво, сын безземельного рыцаря, стал ему, наверное, другом. Особой уверенности у Кира не было. Во всяком случае они спали в одной комнате, учились вместе, играли вместе. И наказывали их за шалости тоже вместе, но по-разному.
Уво обычно перепадала порка.
Баронского сына, хоть и четвертого, пороть никто не собирался. Его запирали на ночь в темнице.
— Не обидно, что с тобой так? — спросил Кир друга.
— Вот уж нет! — весело отозвался Уво. — Уж лучше несколько минут потерпеть, чем сидеть всю ночь в темноте с крысами.
В темнице было действительно страшно. Страшно и холодно. Но его учитель, бывший Охотник, приходил к нему.
Не приносил ни еды, ни теплого одеяла. Просто садился по ту сторону решетки и всю ночь был рядом. Рассказывал о ведьмах и драконах, о том, чего боятся оборотни и как поладить с обычным домовым.
В итоге к четырнадцати годам Кир знал много. Пожалуй, даже гораздо больше того, что ему следовало знать.
В четырнадцать, как и положено, он стал оруженосцем графа.
А старый Охотник исчез. Кир до сих пор надеялся, что тот просто ушел, не попрощавшись. И что сиятельный граф де Шемпле не имеет к этому никакого отношения.
***
Под конец рабочего дня Субботин вызвал Кира к себе.
— Возьмешь пакет, — приказал шеф, — отвезешь на Юго-Западную. Академия народного хозяйства. У проходной отдашь женщине в красном пальто. Ровно в восемь вечера.
Понятно, пришло время платить проценты. Те самые непонятные услуги.