Они без приключений спустились вниз и, пробравшись через баррикады и завалы, оказались у Надвратной.
Там их уже ждали: Хакилс, Бйолал, осёдланная бархата. Рядом, растирая запястья, стоял Хродас Железнопалый. Он был бледен, словно вернулся с того света, под глазами набухли мешки, правое веко чуть подрагивало.
— Значит, так? — переспросил он у Хакилса. — Так ты решил? Жестокая месть, Эттил.
— Думай как хочешь. Это было твоё решение. А если переменишь его… кто, кроме тебя, сможет восстановить Шандал?
— А если я попросту откажусь?
— Дети не виноваты, Хродас. Дай им шанс спастись. И дай возможность Раймунгу подготовить Врата к осаде.
Хродас мотнул головой, скривился.
— Какая же ты всё-таки сволочь, Хакилс. Какой же ты…
— Подбери сопли и слушай внимательно. Мы запрём склеп и запрём часовню. Если тебе наплевать на тех, кто живёт во Вратах, подумай хотя бы о тех, с кем ты жил здесь последние двадцать лет. Дай им шанс. Вернись, привези с собой священника, пусть проведёт все ритуалы. Может, хоть кого-нибудь удастся спасти. — Он не сказал «кого-нибудь из нас» — оба понимали, что уж они-то вряд ли уцелеют. — Давай, Хродас, в седло — и вперёд. Парни уже наверняка закончили с горбачами. И если…
Хродас не стал слушать — оттолкнул Бйолала, неуклюже — с третьей попытки — вставил ногу в стремя, запрыгнул в седло. Бархага под ним волновалась, нервно поводила из стороны в сторону брюшком, мотала головой. Сиврим помог забраться в седло мальчишкам: один перед Железнопалым, другой — позади, — подал им дорожные мешки.
— Да хранит вас Рункейр.
Хродас, не оглядываясь, неловко хлестнул бархагу — та зашипела и помчалась зигзагами, как будто пыталась сбросить седоков.
Когда они исчезли за воротами, Хакилс поглядел на Сиврима и криво усмехнулся:
— Ну, может, после полуночи будут в городе. Руки у него, конечно, затекли, но ничего, справится. Старая закваска… Всё, парни, — крикнул в сторону Надвратной, — закрывайте ворота. — Да они уже и сами это поняли: створки с привычным скрежетом начали сходиться.
— Что теперь? — тихо спросил Сиврим. — Выводим остальных бархаг и…
— Их уже должны были вывести, — рассеянно отозвался Хакилс. Мысли его сейчас явно занимали другие вопросы, этот он считал так или иначе решённым. — Бйолал, спроси у Ткача, нельзя ли что-нибудь ещё придумать, какие-нибудь силки… я не знаю… ему видней. И пусть не врёт про время — да, мало, но это лучше, чем ничего. И про то, что рук не хватает, не надо мне рассказывать. Надо взять и сделать.
Бйолал отрывисто кивнул и зашагал к Дозорной — именно там в одном из подвалов находилась вотчина Ткача.
— Вот видите, Вёйбур, — сказал Хакилс, — вы оказались правы. Вопрос в том, был ли прав Хродас, но это мы узнаем позже… Если на то будет милость Рункейра — не слишком поздно. Всё, теперь от нас здесь ничего не зависит, надо заниматься другими делами. — Он, чуть прищурясь, оглядел Сиврима с головы до ног. — Выглядите неважно, наместник. Шли б вы хоть на полчасика взремнуть.
— Вряд ли я засну, — спокойно сказал Сиврим.
— Ну, как хотите. Спросите у Рултарика, чем помочь, ему лишние руки не помешают. А я — к Форэйту, надо…
Его прервал крик с Надвратной.
Они вдвоём обернулись и сперва ничего не поняли. Ворота закрыты, над башней безоблачное, уже чуть потемневшее небо.
— Неужели началось? — процедил, играя желваками, Хакилс.
И — словно в ответ на его досаду и горечь — над зубцами стены взметнулась угловатая тень. Перемахнула через зубцы, помчалась вниз по отвесной стене. Не добежав и до половины — прыгнула. Сиврим с Хакилсом только и успели, что упасть на выщербленные плиты двора. Существо промчалось мимо них, стремительно перебирая лапами и возбуждённо пощёлкивая. Андэлни, увидев его, разбегались в стороны. Оно в два прыжка перемахнуло через гребёнку баррикад и скрылось с глаз.
— Ах ты гаррово семя!.. — прошептал Хакилс, глядя ему вслед. — Как же так вышло… Ну не мог ведь учуять, никак!.. с такого расстояния… — Он выругался и встал, отряхивая штаны.
Ворота уже открывались.
— Бегите, может, ещё не всех… — повернулся Хакилс к Сивриму.
Тот помчался к жучарне, хотя оба они точно знали, что на этот раз спешить совершенно ни к чему.
Невыносимей всего было ожидание. Сиврим задрёмывал, просыпался и опять соскальзывал в неглубокую жижу забытья. По всей стене горели костры, удушливая жара брала за горло, втискивалась в гортань. Он привык к смраду немытых тел, но вот к жаре почему-то привыкнуть никак не мог.
В полусне Сивриму начинало казаться, что время вывернулось наизнанку, прыгнуло назад — и вот он снова в осаде, а по ту сторону стен — сброд Плети Рункейровой. Это принесло ему неожиданное спокойствие — так, наверное, чувствует себя верующий после исповеди. Если всё вернулось, значит, он снова победит. По крайней мере не опозорится.
Эта мысль — мысль о позоре — обожгла вдруг его, он проснулся уже окончательно и потёр онемевшими ладонями лицо. Было темно. Отсветы костров ложились на лица и тела, расцвечивая их подобием харранских татуировок.
Сиврим потянулся за флягой и сделал несколько глотков, вслушиваясь в приглушённые разговоры. Кто-то недовольно ворчал, дескать, если бэр-маркады до сих пор не появились, то уже и не появятся; «А мы здесь, как косолапое мужичьё, с немытой шеей который день!..»
— Это кто немытый?! — отозвался Бйолал Рубленая Шея.
Вся стена грохнула от хохота, Сиврим чуть не подавился очередным глотком, так смеялся. В этом общем смехе не было истерики, он был искренним. Хотя в другой раз Сиврим бы на такую шутку только пожал плечами, здесь и сейчас она показалась ему невероятно удачной. Он смеялся с лёгкой душой: теперь, когда от них самих уже мало что зависело, всё сразу как-то стало проще. Что бы там ни говорил Эттил Хакилс, но сейчас Сиврим чувствовал себя своим среди этих воинов, даже среди ветеранов. Он и сам по-настоящему не понимал, насколько это для него важно.
Что-то в нём менялось. Пока ещё незаметное, неясное, такое, что не поймаешь словами. Он вспомнил свои прежние мысли по поводу взросления: в столице и здесь, когда подслушал разговор Синнэ и Хромого. Теперь они казались ему смешными. Может, когда-нибудь и нынешние покажутся такими же…
Он туго закрутил флягу и встал, чтобы оглядеться. Его отряд занимал юго-восточную часть стены. Впрочем, отряд — это громко сказано: из восемнадцати воинов многие были ранены, и все ослаблены. За последние сутки ни один не отдохнул как следует. Сколько они смогут продержаться против «скоморохов»? Вряд ли дольше, чем в прошлый раз. А им нужно выиграть время, затянуть схватку и не позволить ей выплеснуться со стен во внутренний двор…
Хакилс понимал это не хуже Сиврима. Однако на закате, собрав их всех у ворот, опальный дворянин прямо сказал: когда удерживать позиции станет невозможно, будем отступать. Без паники, но и без промедления. Запасов в Дозорной хватит на месяц-полтора.
Сиврим отметил для себя это его «когда». «Когда», а не «если».
— И я хочу, чтобы вы ещё кое-что уяснили, — сказал Хакилс. Он не стал взбираться на парапет или хотя бы на крышу гончарни, его и так все видели; их — «всех» — осталось не много. — Большинство из вас я знаю не один год. Других в бою пока не видел. Но то, что скажу, касается и ветеранов, и новичков. Перед сражением многих начинает трясти, в голову лезут шелуховые мысли про подвиги, геройство и прочую книжную ерунду. Я и сам такое испытывал не раз. Так вот, вбейте себе в головы, — он сплюнул в сторону, — мы тут не геройствовать будем. Кто собрался красиво пожертвовать собой во имя идеалов или там дарги ведают чего — руки в ноги и давай сразу во Врата. Мне здесь такие не нужны. Почему? Потому, что, когда дойдёт до дела, они себя ни за медяк угробят и других в могилу уволокут. Спорить будем? — Он выждал, обводя всех угрюмым чёрным взглядом. — Не будем. Дальше. Мы вообще здесь не для того, чтобы умереть — красиво там, некрасиво — неважно; не для этого — и точка. Мы здесь выполняем свою работу. У нас с Вратами уговор: они по мере сил снабжают нас зерном, сырьём и оружием. Мы их — защищаем от напастей. Они свою часть уговора всегда выполняли. Мы свою — тоже. Причин расторгать договор не вижу. Поэтому никому не предлагаю выбирать: хочешь ты сегодня рискнуть жизнью или нет. Этим я оскорбил бы вас и себя. Все знали, на что идут. Сегодняшняя ночь ничем не отличается от прежних. Повторяю: мы здесь для того, чтобы раздавить поганых жуков, которые придут из Рёберного леса. Вчера мы начали это делать, сегодня закончим. Всех не передавим? Может быть. Но проредим так, чтобы те, кто выживет, если и доберутся до Врат, вреда городу и горожанам не причинили. Вот для этого мы здесь. Вот это мы и будем делать. У меня всё. Кто-то хочет высказаться? Нет? Тогда — за дело, каждый знает, чем ему заняться.