Пожары догорали, на винокурне обрушилась крыша, и теперь ветер разносил над крепостью хмельной запах.
— Мы победили?
Алаксар молча развернулся и пошёл к Полой Кости. Возле арки наклонился и поднял знакомую Сивриму бутылку, которую с величайшей осторожностью спрятал под пыльник.
— Эй! — Сиврим едва успел нагнать его на лестнице. Хромой обернулся.
— Вы спасли мне жизнь. Спасибо.
— Квиты, — криво усмехнулся алаксар. — Предпочитаю перед смертью возвращать долги.
Ярри Непоседа
В конце концов Ярри раздобыл себе другой нож взамен того, что забрал Грэлт. Тот он потом тоже нашёл, но спёкшимся куском железа не повоюешь. Ещё два-три дня назад Непоседа оставил бы его себе на память, чтобы потом хвастаться перед храменятами, а теперь — отнёс в часовню и положил на алтарь.
Кусок железа — всё, что осталось от старика.
Господин комендант по-прежнему сидел возле короба с телом своей дочери. На Ярри даже не посмотрел.
На них с Конопушкой вообще не обращали внимания. Ближе к утру Ярри заметил рыжебородый Рултарик. Удивлённо вскинул обгоревшие брови, похлопал его по плечу и пробормотал:
— Рункейрова кровь, я совсем забыл!.. Извини, мне пока не с кем отправить тебя домой. Может, на днях…
Ярри только кивнул. У них тут хватало забот. Весь остаток ночи гасили пожары, помогали раненым дойти до лечебницы и сносили мёртвых в склеп, где раньше завтракали. Поднимать тела в часовню было попросту некому. Может, как-нибудь позже…
Потом с горем пополам распахнули Прибрежные ворота и начали спихивать туши бэр-маркадов в вади. Вот тогда Конопушка и услышал от кого-то, что многие видели, будто после битвы, когда все «скоморохи» в Шандале разом издохли, на дальнем берегу открылся портал. И будто бы в него прыгнули какие-то приземистые чёрные жуки.
Когда Конопушка это рассказывал, Ярри как раз вынимал из короба очередную пачку книг. Господин учитель попросил, чтобы помогли поднять к нему в комнаты всё, найденное в Шэквир вис-Умрахол. Из блоков и верёвок соорудил некое подобие крана, привязал к одной большую корзину, с которой обычно наведывался во Врата, и теперь Ярри с Конопушкой стояли у подножия Полой Кости, наполняли эту корзину. Учитель втягивал её наверх, опустошал и снова спускал. Ни Рултарик, ни господин Хакилс не стали возражать и не потребовали, чтобы он занялся более важными делами; да если бы и потребовали — пожалуй, учитель не подчинился бы им. (Может, потому и не потребовали?..)
— Значит, чёрные? — переспросил Ярри.
— И приземистые.
Он помолчал, бездумно разглядывая переплёт очередного потрёпанного тома. Провёл ладонью по коже. Странное ощущение: когда-то её касались руки живых андэлни, которых давно уже нет на свете.
Как когда-нибудь не станет его и Конопушки.
«Чёрные, приземистые». Значит…
— Они вернутся. Точно.
— Что будем делать?
— Скажем кому-нибудь.
Они почти закончили со вторым коробом. Схватив последние пачки листов, поспешили в библиотеку; правда, из-за Конопушкиной ноги быстро идти не получилось.
— Господин учитель, нам надо вам кое-что расска…
— Кажется, у меня появились конкуренты, — пошутил невысокий широкоплечий воин, который стоял возле самого входа. Предплечье его было перевязано, на серой ткани проступали рыжие пятна. Пахло от него едким дымом, наверное, как и остальные, он помогал жечь дохлых бэр-маркадов. — Я могу подождать, если это срочно.
— Это не срочно, — твёрдо сказал учитель. — Ярри, Конопушка — положите бумаги в жёлтый сундук, тот, что с пятизвёздьем над замком, и ступайте. Позже поговорим.
Было в его голосе что-то такое, из-за чего Ярри не решился возражать. Они с Конопушкой молча (и как можно медленнее) начали складывать бумаги в сундук.
— Итак, зачем вы здесь, десятник?
— Прежде всего — чтобы извиниться. И вы, и я — мы оба знаем, за что именно. Я выполнял приказ…
— Не думал, что вам можно приказывать, будто наёмному убийце.
— Я — солдат. Приказы мы не обсуждаем.
— Я выслушал ваши извинения. Что-нибудь ещё?
Десятник бросил быстрый взгляд на Ярри… или ему только показалось?
— Да. Просьба. Или соображение… — Он хмыкнул, как будто весь этот разговор казался ему нелепым. — Считайте, я наконец вспомнил о своём долге.
— Я слышал, вы отчаянно сражались. Разве не в этом состоит долг солдата: выполнять приказы и сражаться?
— Мы все отчаянно сражались. Но перед осадой кое о чём забыли, — Десятник расправил плечи и в упор посмотрел на учителя. — Мы забыли, для чего здесь находимся. Горелый Шандал защищает Врата Пыли, верно?