Выбрать главу

— Если отряд, который мы преследовали, всего лишь вспомогательный… — Господин Оттенс рассеянно прихлопнул комара и стряхнул с ладоней прилипшие крылышки. — А мы остались без чарознатицы, с десятком раненых на руках.

— Раненых станет меньше, господин Оттенс. Думаю, до рассвета доживут от силы четверо. А насчёт остального… вы ведь и сами понимаете: пленник мог солгать, сознательно или нет. Сколько андэлни находится у Плети в подчинении — одно дело. А другое — сколько из них действительно готовы сражаться, если дойдёт до битвы, — сражаться не с крестьянами, а с воинами. — (В этом месте Акийнурм Клык хмыкнул, но промолчал.) — Сколько среди сторонников Плети больных, увечных, трусливых? Сколько кавалерии? А ведь пеших наши солдаты сотрут в порошок, вы это знаете. И потом, что скажут при дворе, если мы просто так возьмём и вернёмся? Даже не попытавшись выяснить, что к чему, даже!.. — Он вздохнул с таким протяжным, натужным звуком, будто пытался выдуть из тела все накопившиеся за эти недели сомнения, страхи, всё отчаяние. — Да что тут… вы ведь и сами всё прекрасно понимаете!

Господин Оттенс, конечно, понимал. И решение окончательное поэтому не принял.

А когда всё же принял, разумеется, и предположить не мог, как сильно ошибался отец Гуггонал.

* * *

В воздухе пахло близкой грозой. Отряд ехал скорым шагом, птицам надели наклювники, сами старались издавать как можно меньше шума. С запада наползал липкий туман, и это, пожалуй, было только на руку.

«Хоть что-то», — подумал господин Оттенс.

За последние два дня всё окончательно пошло наперекосяк, но об отступлении он уже не думал. Вместо сомнений пришла ярость — жгучая, отчаянная, — та ярость, с которой в детстве Эстритолк бросался навстречу любым препятствиям. Он знал, что когда-нибудь наверняка поплатится за своё упрямство, — и надеялся только, что не в этот раз.

Дважды они натыкались на вражеские разъезды — к счастью, те были не готовы к сражению. Андэлни господина Оттенса обезвреживали противников прежде, чем те успевали сообразить, что происходит. Допросы помогли мало — скорее, ещё больше всё запутали.

Плеть со дня на день ждал капитуляции. Слухи об этом ходили по всему войску. В то же время он велел удвоить дозоры, предполагал, что в его собственных рядах скрываются предатели, нескольких казнил из-за невнятных подозрений. Что-то затевалось и за стенами замка — однако никто толком не понимал, что именно. Слухи ходили самые разные. По ночам с башен доносились завывания труб, стон волынок… сквозь которые изредка прорывался стук топоров во внутреннем дворе.

— Плеть встревожен из-за того, что пропали его андэлни, — объяснял сотник. — Вот и дёргается. Слухи о скорой сдаче небось сам же и распространяет — что ему остаётся?

— Слишком просто. Он ведь не дурак, осаду планировал давно. Мог заранее подослать лазутчиков. Подаст сигнал, те отопрут изнутри ворота — и замок возьмут моментально, защитники даже охнуть не успеют.

— Может, и так, — пожал плечами Акийнурм. — Нам бы, конечно, связаться как-нибудь с тамошними андэлни, хотя бы согласовать время атаки…

— И чарознатцев бы, с десяток. Да пару сотен отборной кавалерии. — Господин Оттенс придержал скоростеля, оглянулся на своих солдат. — Будем исходить из того, чем располагаем.

Туман растекался между холмами, вздымался до самых верхушек. Силуэты делались нечёткими, таяли, дорога уже какое-то время шла под гору — и вскоре отряд услышал далёкие трубы. Словно в ответ на их голоса, в небе громыхнуло, затем ещё раз, уже злее.

— К ночи пойдёт дождь, — сказал Акийнурм. — А к утру всё здесь превратится в раздерьмовейшее болото.

Солнца они не видели — только рдяное марево, которым был пропитан туман перед ними. Постепенно алый цвет делался гуще, насыщеннее, и в какой-то момент господину Оттенсу показалось, что они едут сквозь кровавую дымку. При каждом движении туман дрожал, расходился волнами, и на самом пределе видимости как будто всё время что-то двигалось… кто-то двигался — там, за дымкой.

Птицы недовольно мотали головами, упрямились; андэлни тревожно переглядывались.

— Хватит, — в конце концов решил господин Оттенс. — Поднимемся вон на тот холм и встанем лагерем.

Сотник одобрительно кивнул и жестами передал приказ назад по цепочке.

Холм был почти правильной конической формы — правда, со срезанной верхушкой. Склоны поросли густой бурой травой, среди которой то и дело попадались цветки милейчи, разрывника и уютки. Наверх вела узкая тропа — судя по всему, пользовались ей нечасто.