Снова солдаты обшарили туннели, доты, блиндажи. Но, кроме окурков таких же сигарет да круглой пачки из-под них, ничего не нашли.
Каждый день, перед тем как начать прием посетителей в комендатуре, капитан Синицын обходит селение из края в край. Здоровается с молодыми, останавливается поговорить со стариками. Ко всему приглядывается. Все старается понять… Вот, например, почему у них такие дома?.. И тут под ногами коменданта тихонько дрогнуло. Раз, другой… Вот тебе и ответ.
Гордо взметнул свою голову вулкан Тятя, похожий на знаменитый Везувий. На его великаньем плече прикорнуло белое облачко. В кратере — круглое, как солнце, пятно нетающего снега. Вулкан спит. А кто скажет, когда проснется? Через год… через месяц… завтра… или никогда? Каждый день земля под ногами вздрагивает от мощных толчков. У подножия вулкана легкие японские домики. Весь дом — тонкие деревянные стены да крыша. Окна, двери, перегородки между комнатами — это деревянные решетчатые каркасы, оклеенные бумагой. Раздвинь перегородки — и весь дом превратится в одну комнату. Ни стекол, ни мебели, кроме дзэн — низкого японского столика. Нет ни стульев, ни кроватей, ни шифоньеров, ни зеркал. Вся жизнь семьи проходит на татами — искусно сплетенных соломенных циновках, которыми устлан пол. Странно?.. Зато, когда ударит снизу мощный толчок землетрясения, в деревянном японском домике нечему ломаться. Бывает, он развалится на отдельные щиты, но ведь их можно вновь собрать. Налетит ураган с океана, порвет бумагу — тоже невелика беда. Заклеить недолго… Это понятно. А вот что за люди японцы? Это трудней. Нужно знать их годы, чтобы ответить. А коменданту надо знать сейчас: кто есть кто? Кто друг или будет другом? А кто враг?.. Может, тот учитель, что кланяется ему двадцать раз в день?.. Ох уж эти поклоны! Каждый раз просит: не надо! Вежливо соглашаются и… кланяются вновь. Ведь традициям тысячи лет…
И все же комендант доволен. Жизнь в селении потихоньку налаживается. Регулярно выдают рис. По утрам выходят на лодках в бухту рыбаки. Заготовляют на зиму дрова. Сушат рыбу, морскую капусту.
Хотелось бы еще открыть школу для японских детей. Но учиться-то по старой программе нельзя. Там все было пропитано ненавистью к СССР… И еще: что делать с пустыми домами?
Невидимыми границами дома на берегу бухты как бы разделены на три отдельных группы. На южном крыле бухты живут более состоятельные. На северном, где и земли-то нет, один голый песок, жмутся к скалистому мысу маленькие домики бедняков. Самый крайний из них — дом старика Такита. А посреди поселка стоят дома богачей. Просторные, под железной крышей. Даже два двухэтажных. Перед каждым домом цветничок. Позади — огород. Но дома-то пустые! Разве это правильно?!
Созвал комендант хозяев и хозяек с северной окраины и предложил:
— Переселяйтесь в дома бежавших богачей.
— Где такие деньги взять?! — удивился старик Такита.
— Да не надо никаких денег! Даром берите. Чего ж они пустые стоят. Бумага на дверях и окнах порвалась. Дождь внутрь хлещет. Пропадут дома без людей. И огороды зарастают травой.
— Дом — хорошо!.. Окна и двери открыты — плохо!.. Давай, Синь-ици-сан, бумагу — заклеим… Огород — хорошо. Зарастает — плохо!.. Мы будем обрабатывать, Синь-ици-сан. Овощи твоим солдатам нужны. Понятно, — загалдели приглашенные.
— Опять, выходит, не поняли, — огорчился комендант. — Ну, тогда идемте. Сами посмотрите.
Пришли на место. Зацокали языками. Нравятся дома.
— Смотри, Такита-сан. Хочешь, этот дом твой будет? Вверху Фудзико и маленький Мицу. А внизу — ты и Сандзо. Хорошо ведь будет?
— Хорошо. Хорошо, — соглашается старик.
— Осино хоросо, капитана товарис! — по-русски подтверждает Сандзо, успевший осмотреть в доме все закоулки.
— И огород большой. Овощей вам на зиму хватит.
— Хорошо, — соглашается Такита-сан.
— Ну так сегодня же и переселяйтесь. Я повозку пришлю…
— Зачем сегодня? Большое дело — думать надо, — заволновался старик. — Огород мы обрабатывать будем. Цветы поливать. Бумагой заклеим. Все сделаем, Синь-ици-сан, как прикажешь…
Поговорил со всеми. Никто сейчас переезжать не хочет. «Боятся, видно. Ну ничего, пусть пока на огороде повозятся. Потом осмелеют и переберутся», — решил Синицын, а вслух сказал:
— Даю вам три дня сроку на размышление. Не переселитесь — другим отдам. Поняли?
— Поняли… поняли. Зачем другим?.. Мы будем бумагой клеить… Цветы поливать…
На другой день после разговора капитана Синицына телефонограммой срочно вызвали на совещание в штаб бригады. Пришел катер, и капитан, дав указания своему заместителю, уехал.
***