— Я все-таки спрошу?
— Валяй.
— Почему ты так говоришь? В смысле, почему использовал именно такое слово сейчас? Мог ведь сказать: давай, спрашивай, пожалуйста, слушаю… Да мало ли как еще! Раньше ты… подбирал слова. Не мог сразу взять одно-единственное. Что изменилось?
Снова улыбнулся.
— Я ничего не выбираю. Выбираешь ты.
Час от часу не легче. Кое-что это, конечно, объясняет, но…
— Как так?
— Помнишь пересмешников, которых я тебе вручил?
— Медуз в аквариуме?
— Их самых.
— Ну… Да.
Хотя лучше бы этот позор забыть, раз и навсегда.
— Предполагалось, что ты будешь пользоваться их услугами в обычном порядке. Как все.
— То есть?
— Сфера-резонатор, в которой они находились, отлично модулирует звуковые колебания. Требовалось только наговорить вслух побольше, для первичного набора слов, и мы уже смогли бы осмысленно общаться.
— А сейчас чем занимаемся, по-твоему?
То ли фыркнул, то ли хмыкнул.
— Сейчас все чуточку иначе.
Ой, что-то я в «чуточке» совсем не уверен!
— Объяснишь?
Почесал переносицу:
— Тея сделала бы это лучше.
— Та пышнотелая Горгона?
Сдвинул брови и тут же расхохотался:
— Хорошее сравнение! Нет, правда. Ей подходит.
Только не говорите мне, что греческие мифы он тоже читал.
Не поверю.
— Проблема только в том, что с тобой она беседовать не станет.
— Даже если получит прямой приказ?
Веселье мигом куда-то испарилось:
— Думаешь, я люблю приказывать?
— Честно?
— Честно.
— Понятия не имею. Но у тебя это получается.
Как и все остальное, по-видимому. Потому что больше всего блондин походит на человека, которому под силу любое… ну да, чудо. Почему бы нет?
— Приказы — слишком большое бремя. Для обеих участвующих сторон. Я предпочитаю действовать добрым словом.
— И пистолетом?
— Что? А, понял. Шутка такая. Извини, процесс трансляции пока еще не вышел на стандартную частоту. Может зависать на отдельных идиомах.
Какой процесс? Какие зависания?
— Да, Тея рассказала бы лучше, но за неимением гербовой…
Подтираемся простой?
— Вы теперь составляете одно целое. Комплекс.
— Кто — мы?
— Ты и пересмешники.
Ничего не понимаю. И как-то не шибко хочу понимать.
— Кстати, без сферы они не погибли бы: могут жить в любой среде. Предпочитают влажную, но это вовсе не обязательно.
Значит, я никого не убил? Ну хоть какой-то позитив обнаружился.
— А где они тогда?
Вместо ответа блондин наклонился и щелкнул меня по лбу:
— Где-то здесь. Не буквально, конечно; скорее ближе к височным долям.
Височным?
— Хочешь сказать, что медузы эти сейчас… плавают у меня в голове?!
— Скорее ползают. Эй, эй, ты чего? Это совсем не опасно.
Но очень-очень… Противно. До тошноты.
— Не волнуйся.
Да куда уж? Поздняк метаться.
— Их можно… вынуть?
— Нежелательно.
— Почему?
— Во-первых, подобное решение вернет нас к тем же баранам, что и раньше. А во-вторых… Симбиотическую связь можно безболезненно разорвать только по взаимному согласию.
— За мной дело не станет.
— А речь вовсе не о тебе.
Медузы тоже имеют право голоса? Похоже на то.
— Не знаю, почему они так поступили. Могу предположить, что испытали определенный стресс и… на какое-то время потеряли ориентацию в пространстве, а потому действовали бессознательно. Инстинктивно. В конце концов, их дальние предки путешествовали по Вселенной именно в качестве компаньонов.
— Да кто они вообще такие?
— Пересмешники. Если бы их не существовало, галактические альянсы начали бы возникать на целое тысячелетие позже. Как минимум. Что самое главное во взаимоотношениях? Найти общий язык. А это как раз естественный образ жизни пересмешников.
Чудны дела твои, Господи…
— Сами они звуков издавать не могут, зато мастерски оперируют колебаниями. Проще говоря, сопоставляют твоей речи определенный набор частот.
— Я теперь что-то излучаю?
— Да.
— Ну хорошо. Допустим. Медузы, стало быть, кодируют сигнал. В обе стороны?
— Разумеется.
Принцип понятен. А вот детали все еще мутноваты.
— А слова откуда берут?
— Слова…
Он что, смутился? Быть того не может.
— Видишь ли, со словами как раз есть определенная сложность.
Мне вряд ли понравится то, что я сейчас услышу, да?