Она говорила все время: «Игорек… милый… Игорек». С того дня они каждый день встречались на той же полянке. Инна бежала к нему, и у него холодели руки от нежности.
В Москве они встречались реже, но все равно часто. Ходили в кино, на каток. И у них было свое парадное, в котором они целовались…
И сейчас, увидев цветы, уловив запах того далекого лета, Игорь вспомнил Инку и пожалел, что не позвонил ей. Он даже знал, как она ждет его звонка. Забирается с ногами на красный большой диван в своей комнате, читает и ждет. Ветер из окна шевелит ее волосы, она смешно дует на них, если они падают на лоб.
Но как он может позвонить, что сказать?.. Все ребята уходят на фронт, а он…
Игорь сидел на лавочке, слушал, как дребезжат стекла на улице, и думал об Инне. Постепенно наступила ночь. И она была особенно заметна, эта военная ночь, так как оконный свет не разгонял темноты.
Игорь закурил, на секунду ослепнув от вспышки спички. Лишь только глаза привыкли к темноте, он увидел перед собой старичка с противогазом через плечо.
– Сидите, значит? – вкрадчиво спросил он.
И от одного его голоса у Игоря стало муторно на душе. Он понял, что ему ни за что не отвязаться от этого почтенного ветерана домоуправления и что придется доставать и показывать удостоверение, чего совсем не хотелось.
– Сижу, папаша, – все же бодро ответил Игорь.
– Курите?
– Курю.
– Знаете, на каком расстоянии виден с воздуха огонь зажженной папиросы?
Игорь вспомнил плакаты, которыми было обвешано муровское бомбоубежище, твердо сказал:
– Знаю, – и тут же погасил окурок.
– А документы у вас есть, что вы родственник Флеровой?
«Все же настучала вредная бабка», – подумал Игорь и ответил:
– А зачем документы, папаша, я разве на нее не похож? Многие говорят, что очень.
– Мне ваше сходство устанавливать некогда…
– Папаша!..
Игорь не успел договорить. От калитки процокали каблуки. Подошла женщина. Муравьев не мог хорошо разглядеть ее в темноте. Он только видел, что она по-мальчишески стройна и высока.
– К вам родственник, гражданка Флерова, – проскрипел ехидный дежурный.
– Ко мне? – Голос был низкий, чуть с хрипотцой.
«Курит, наверное», – подумал Игорь.
– Я к вам, Марина Алексеевна. – Муравьев встал. – Может быть, в дом пригласите?
Женщина открыла дверь и остановилась на пороге, приглашая:
– Прошу, родственник.
Осторожно пройдя темную переднюю, Игорь вошел в комнату. Он слышал, как хозяйка опускала шторы на окнах, потом щелкнула выключателем. В углу засветилась причудливая лампа: бронзовая женщина держала за стебель цветок лотоса. Зеленый мертвенный свет заполнил комнату, увешанную картинами.
– Ну, я вас слушаю, родственник. – Флерова взяла тонкую папиросу.
«Латышская», – отметил Игорь.
– Так что же?
– Я уполномоченный Московского уголовного розыска. – Игорь прибавил себе одно звание, доставая удостоверение.
– Так, – сказала Флерова, – любопытно.
И по тому, как у нее дрогнуло что-то в глубине глаз, как нервно пальцы начали перебирать спички в коробке, Игорь понял, что она чего-то боится. И тут само сердце подсказало ему нужное, вернее, единственное решение. Возможно, что именно в этот момент в нем родился следователь.
– Ваш друг убит.
– Зяма? – почти крикнула Флерова.
«Вот оно, начало!» По спине Игоря поползли мурашки.
– Почему вы подумали о нем?
– Я не…
– Отвечайте! Ну! Быстро!
Пауза.
– Разве у вас один друг?
– Зяма собирался на фронт…
– Не лгите, вы знали, что он в Москве, он сегодня вечером должен быть у вас.
– Я…
– Говорите правду.
И тут случилось неожиданное. Флерова заплакала. Громко, навзрыд. Этого Игорь никак не мог предугадать. По дороге сюда он ожидал чего угодно: лжи, запирательств, сопротивления, наконец, но только не слез.
А женщина продолжала плакать. Игорь налил воды в стакан, протянул ей.
– Хорошо… Я скажу… Я все… сама… – говорила Флерова, стуча зубами о край стакана.
– Собирайтесь.
И тут где-то совсем рядом раздался отрывистый и басовитый звук. Он на секунду наполнил комнату и стих. Но вслед ему спешил второй, третий. Зазвенело окно, тонко-тонко. Где-то на улице ударил пулемет. И вдруг – страшный грохот. Со звоном рухнула рама. Погас свет.
Игорь подбежал к окну. На небе, в лучах прожекторов, лопались белые разрывы зенитных снарядов.
Налет! Первый настоящий налет!
– Марина Алексеевна, – позвал Игорь.
И вдруг он понял, что Флеровой в комнате нет.
Натыкаясь на мебель, опрокинув что-то, Игорь выскочил на крыльцо. Двор был пуст. Улицу заливал мерцающий мертвенный свет. Она стала неузнаваемой. Метрах в ста он увидел бегущую женщину.