Из глубины флигеля доносились голоса. Щебетала женщина, смеялся мужчина, произносил слова на ломаном русском языке.
Вадим помялся, подошел к двери, постучал по косяку. Голоса прервались.
– Прошу прощения. Я могу войти? – Он заглянул внутрь, осторожно переступил порог.
Флигель состоял из двух помещений. В глубине открытая спальня, виднелась спинка кровати. За порогом находилась гостиная. Ковры на полу, тахта с наброшенными подушками, пара мягких кресел, стол, покрытый пестрой скатертью.
На стуле, картинно изогнув сжатые ноги, сидела худая женщина в светлом платье с вышивкой на воротнике. На ее плечи был накинут цветастый платок. Темные прямые волосы, челка до бровей.
По комнате похаживал увесистый пехотный майор. Фуражку он держал в руке, блестели залысины в лучах солнечного света.
«Кавалер», – почему-то подумал Вадим.
– Так-так, а это у нас есть кто? – коверкая слова, по-русски произнес майор и подошел к гостю, покачиваясь с пятки на носок.
Его пухлые губы были поджаты. Он явно испытывал недовольство.
– Хайль Гитлер! – Зорин щелкнул каблуками и вскинул руку.
– Наш восточный помощник. – Офицер смерил взглядом фигуру в отполированных сапогах.
– Так точно, господин майор! Вспомогательная полиция, капитан Зорин. – Вадим вытянулся по швам, хотя предпочел бы треснуть этого типа по морде.
– Ваши документы!.. – Майор нетерпеливо щелкнул пальцами. – По-немецки разговариваете?
– Плохо, господин майор, – ответил Вадим. – Только со словарем.
– Там у вас словарь? – Офицер ткнул пальцем в кожаную папку и засмеялся, придя в восторг от собственной шутки.
Женщина, сидевшая на стуле, тоже улыбнулась.
– Никак нет, господин майор. Там мои сопроводительные бумаги, газеты, карта Орловской области, входящей в рейхскомиссариат Московия. – Вадим раскрыл папку, извлек нужные документы с печатями комендатуры, расстегнул нагрудный карман, добавил к ним служебное удостоверение. – Мне поручено сопровождать фрау Каминскую до города Локтя и передать ее господину Каминскому. Можете связаться с моим руководством, они подтвердят.
«Не дай тебе бог, герр майор, это сделать, – подумал Зорин. – А то ведь пристрелю к чертовой матери не только тебя, но и всю твою мотоциклетную команду».
– Так, посмотрим, что тут у нас. – Майор задумчиво перебирал бумаги. – Отдел охраны и сопровождения грузов.
– Ой, герр Глаубер, груз, это, наверное, я, – прощебетала дама и поднялась со стула.
Ее отличала какая-то болезненная худоба, но в изгибах фигуры сохранилась женственность.
– Вы же Вадим, да? Мне недавно звонили, сообщили о вашем скором прибытии. Это он и есть, герр Глаубер. Клаус, я очень благодарна вам за участие, за то, что не оставили одну, за ваши прекрасные манеры.
– Что вы, я просто выполнял свой долг. Так и быть, фрау Каминская, перепоручаю вас нашей доблестной полиции. Надеюсь, она позаботится о вашей безопасности. Передавайте привет своему брату. Германская армия горячо приветствует его героические начинания и в любой момент готова оказать ему посильную поддержку.
– Вы так любезны, герр Глаубер!
– Всего хорошего, фрау. – Майор щелкнул каблуками, искоса глянул на визитера, вытянувшегося по струнке. – Надеюсь, вы еще приедете в Брянск, и наша встреча не последняя.
– Никакого сомнения, мой дорогой Клаус. Я обязательно вернусь, и у вас появится прекрасная возможность сводить меня в ресторан. Но, увы, ближайшие месяцы я планирую пробыть с братом, а дальше… как знать, герр Глаубер?
Майор натянул фуражку, спрыгнул с крыльца и забрался в люльку, расточая воздушные поцелуи. Завелись моторы, мотоциклы выехали со двора.
Женщина стояла в распахнутых дверях, махала ладошкой.
Потом она закрыла дверь, прижалась к ней спиной и прошептала:
– Господь всемогущий!
По лбу ее бежали капли пота, челка намокла.
У Вадима появилась возможность хорошо рассмотреть эту особу. Впалые щеки, истонченная кожа. В уголках глаз залегли морщины. Она смотрелась старше своих тридцати трех лет. Ее нижняя губа непроизвольно подрагивала.
– Считаете, поможет? – вкрадчиво спросил Вадим. – Я про Господа всемогущего. Он тут вообще при чем?
Дама вышла из оцепенения, потянула носом и спросила:
– Вы выпили?
– Выпил, – подтвердил Зорин. – К сожалению, немного. То, что в этой местности называют пивом, сварено из лучших сортов ослиной мочи. Мне такое не осилить. Порхаете перед оккупантами, Алевтина Владиславовна? «Мой дорогой Клаус». Какая прелесть!