– Одна?– переспросил первый пингвин у своего напарника.
– Одна, так одна,– согласился второй, и оба снова уставились, но уже не на меня, а на творение архитектора-абстракциониста.
И кубики вдруг начали двигаться. Быстро-быстро, кружась метелью. Так, что в глазах зарябило.
– Теперь хорошо?
Теперь она уж точно была одна. Комната. Наверное, периметром не меньше километра, со стенами, сжатыми гармошкой и выгнутыми дугой, с арками то ли оконных, то ли дверных проемов.
– Ну…– и в трех соснах можно потеряться. С той лишь разницей, что искать будет легче.– Пожалуй.
– Тогда добро пожаловать-ть-ть-ть!
Внутри стены тоже выглядели белыми и даже чуть светящимися. По крайней мере, можно было разглядеть каждый уголок этого странного помещения, а заодно убедиться, что кое в чем мы с ним одинаково небрежны. То есть, голы, причем совершенно.
Кстати, о птичках. В смысле, о наготе.
– Так что насчет одежды, товарищи? И, э, всего остального? Я йогой не увлекаюсь, и на полу спать как-то не обучен. Но, конечно, если нет другого выхода…
Пингвины понятливо кивнули, разбежались по противоположным углам и снова подняли ветер. Натуральный: сотни крошечных вихрей взметнулись вокруг меня к потолку, а когда опали, комната стала походить на жилую чуть больше, чем раньше.
В том смысле, что прямо посередине появилось… Назовем это лежбищем. Огромное и округлое. А сверху на него была кинута, судя по всему, простыня.
– Спасибо. Кровать– это здорово. Но я просил ещё и…
– Извольте примерить-ть-ть-ть!
Так это не постельная принадлежность? М-да. Просто замечательно. И как я ей должен обматываться?
– Извольте накинуть-ть-ть-ть!
На плечи, что ли? Типа плаща? Скользкая, как черт. И ни намека на застежку. Да мне же в таком одеянии даже не пошевели… Ну вот, что и следовало ожидать: стекла вниз, как по маслу.
Впрочем, пингвины не успокаивались ещё минут десять, пытаясь нацепить на меня этот необъятный кусок ткани. И так прикладывали, и эдак, но без толку. И я смутно подозревал, почему. Наверняка технология завязана все на тот же их второй контур, а значит, предприятие бесполезное и бессмысленное.
Впрочем, можно было бы оставаться голышом, если бы не…
Вот ведь глупость. Почему я в оранжерее друидов так себя не чувствовал? Наверное, потому что вокруг тоже все были голые. Здесь же, худо-бедно, даже пингвины щеголяют в маечках-шортиках.
А кстати…
– Можно?
Птичка непонимающе склонила голову направо, но не стала протестовать, когда я пощупал пальцами черно-белую униформу.
Вроде, обычная. По крайней мере, не скользит. Размерчик, конечно, подобрать будет, как всегда, невозможно, но лучше исподнее с чужого…м-м-м, плеча, чем непослушная простыня.
– Такую выдать можете?
– Господин го…
Обучению птички точно поддавались: осеклись на полуслове, не доводя дело до очередного убийственного щелканья.
– Какую такую?
– Как у вас. Вы же одеты? Вот и я хочу.
Осоловелый пингвин– то ещё зрелище. А если их двое…
Тупили они долго, и от каждого моего нового объяснения, кажется, впадали в прострацию все больше и больше. Но в итоге сдались и приволокли мне целую кипу, из которой удалось выбрать комплект, не норовящий ежесекундно сползти с плеч и бедер.
– Теперь господин изволит быть-ть-ть-ть довольным?
– Ну, в общем…
– Теперь господин изволит спустить-ть-ть-ться к воде?
Зачем ещё? Как-то меня купаться сейчас не тянет. Даже в ванне. Хотя следовало бы после "водных" процедур на базе привести себя в порядок.
– А это не может подождать? Я же все-таки с дороги.
– Если господин доволен, ждать-ть-ть-ть никак нельзя!
– Я потом окунусь. Обещаю. Соберусь с силами и…
– Никак нельзя! Никак! Когда господин доволен, самое время!
Вот ведь приставучие. Словно море для них не море, а фетиш какой-нибудь. И каждого вновьприбывшего во что бы то ни стало надо приобщить к святыне.
– Ладно, ладно, уговорили… У вас тут как, за буйки заплывать можно?
– Заплывать-ть-ть-ть?– испуганно переглянулись пингвины.– Куда заплывать-ть-ть-ть? Как заплывать-ть-ть-ть?
– Сами же меня к воде тянете. А в воде обычно…
– Не плавать-ть-ть-ть! Никак не плавать-ть-ть-ть!
Вот те раз. Все-таки, они сами, похоже, тоже. Того. На обе клювастые головы.
– А что же мне с ней делать?
– Смотреть-ть-ть-ть!– затараторили птички наперебой.– Думать-ть-ть-ть! Говорить-ть-ть-ть!
Ага. Понятно. Местное место для медитации. У кого-то сад камней, у кого-то– море-окиян, почему бы нет, как говорится. Терапия, опять же. Естественно-природная. Все полезнее, чем таблетки и уколы. К тому же, если не прислушаюсь к слезной пингвиньей мольбе, имею шанс получить расколовшийся от щелканья клювов череп.