— Конечно! Каждый день, если можно, брызгаемся. Нас там так много, что еще и не всем хватает.
Вскоре мы залили все раны своей отчаявшейся жить, после нескольких месяцев трезвости, души, а в придачу у зампотыла закончилась килька, и причина, толкнувшая нас в пропасть анархии, полностью исчерпалась. Все пьянки иссякли, как их и не было. Наступили дни трезвости и душевного равновесия. На чеченских прилавках стоял невостребованный «Тройной одеколон», одеколон «Русский лес» и огуречные лосьоны. А мы, иногда заходя по разным хозяйственным нуждам на рынок, долго в сердцах материли местных жителей за то, что, окромя горячительных напитков, ни на одном из прилавков невозможно было найти нужной вещи.
Мы сидим в темноте и гремим ложками о жесть консервов, обсуждая за едой наболевшие проблемы казарменной жизни. Я травлю анекдот:
«После операции отошедший от наркоза пациент спрашивает доктора:
— Доктор, в чем дело? Я своих ног не чувствую!
— Да не беспокойтесь вы. Все нормально с вашими ногами, просто мы вам руки ампутировали».
Чеченцы ужинали раньше и сейчас без дела трутся у дороги, от скуки останавливая редкие машины. Проезжающие в них сотрудники боятся предъявлять служебные удостоверения и протягивают паспорта. Они интересуются сначала, кто мы такие, смотрят наши удостоверения, а только потом достают собственные. На этом перекрестке 21 августа боевики расстреляли шестерых милиционеров. Из некоторых машин сотрудники выходят сразу с автоматами наперевес. В тишине особенно грозно и предупреждающе гремит оружие.
Отужинав, я и Нахаленок выставляем себя на наблюдательный пост. Забравшись за обочину, мы сидим в высоких зарослях травы спинами друг к другу. Каждый наблюдает свою сторону города. Территория Нахаленка, — пролитая звездным светом дорога, — ладно и хорошо просматривается. От моего парка, с головой потонувшего во мраке, ползут напряженные обрывки разных звуков: хруст веток, лай собак, шум ветра. Слухом я улавливаю из этого каскада металлические звуки войны.
Протяжно вздыхает Нахаленок:
— Да, не посидишь тут, не помечтаешь…
Нахаленок, ко всему прочему, задолго до своего нынешнего прозвища получил вначале имя Грязная Женщина, которое было антиподом его необыкновенной опрятности и чистоплотности. Стирался он каждый божий день, едва улучал свободный момент, и не упускал ни одного случая лишний раз помыться. А поэтому и получил такое своеобразное прозвище из анекдота про чукчу, который, женившись на француженке, через месяц развелся с ней, мотивировав это следующей особенностью женского поведения: «Грязная, однако, женщина! Каждый день моется!»
К полночи поступает команда «Съем». Построение по прибытии в отдел. Опирающийся на оружие, сбившийся в неровную полосу строй. Темные, обветренные лица, пренебрежительные, редкие движения. Все хотят спать.
Под Алхан-Калой боевиками из гранатомета сбит боевой вертолет «Крокодил». Двое летчиков погибли.
13 сентября 2004 года. Понедельник
Дешевое счастье нового утра издалека подбирается ко мне. В последний момент, выдрав меня из рядов, встающих по тревоге заслонов, дежурный Капитан-Кипеж вписывает новую фамилию в состав набираемого СОГ.
В блаженной радости я сплю в своем кубрике целый день.
Ближе к вечеру наш первый и единственный выезд. На 30-м блокпосту задержана машина с номером двигателя, находящимся в федеральном розыске. Забрав водителя и машину, возвращаемся в РОВД.
Водитель — горький пьяница, в засаленной, заношенной футболке, — качаясь выжатым телом, сидит на крыльце отдела. Он обстоятельно копошится в плоских карманах и под конец тянет мне и Ахиллесу потрепанный червонец. Застыв в метре от него, мы молча наблюдаем попытку дачи взятки. Чеченец напрасно пытается встать и дотянуться до нас, ноги его подгибаются и ломаются в коленях. Поверх червонца он кладет металлический кружок пятирублевки:
— Это — все, что у меня есть!
Мы смеемся:
— Вот если бы нам таких, как ты, хотя бы тысячу в день излавливать!..
Вечером гаснет свет, и в кабинете участковых мы с Плюсом беседуем на темы религии. Плюс — глубоко верующий чеченец, его знание Корана объемно, сердечно и, я бы сказал, солнечно и непогрешимо в своей вере. Собственно, и имя свое он получил от слова «положительный». В отличие от остальных чеченцев, что так часто, когда речь идет о религии, начинают спорить и доказывать преимущество ислама перед христианством, и даже предлагают принять их веру, Плюс никогда не делает такой ошибки. Ему это и не нужно. Рассказ его наполнен такими словами, такими примерами из священной книги, что невольно заслушаешься, смолкнешь и задумаешься: «А что я могу рассказать ему о своей вере? О вере своих предков?»