За время Тимкиного прогиба здоровенная сеть со снарядными ящиками оказалась над баком, и сейчас ее опускали ко мне, на левый борт. Пара годков из зенитного дивизиона обтянула концы, направляя спуск сетки, а их комбат семафорил, указывая крановщику, как и куда опускать. С глухим стуком стопка ящиков встала между барбетом пушки и шпилем, и Женька Садовничий ловко забрался наверх, отцепляя гак.
А еще через пару минут я стащил с себя пилотку и бросил ее неподалеку от пульта управления. Там же лег и воротник-гюйс. Все, пошла работа, я уже чуть разогрелся, а скоро и взопрею. Полтысячи снарядов весом пятьдесят четыре килограмма надо достать из ящика, положить мне на лоток, потом я этот лоток закрываю, ставлю вертикально, и мичман нажатием кнопки оправляет снаряд вниз, в погреб, где он встает на свое место в длинную патронную ленту. Еще столько же на лоток Тимуру, загружая его ленту. Прямо по инструкции — нажал на кнопку и спина в мыле. Это у меня и остальных матросов и старшин. Краснота, то есть офицеры и мичманы, так не устанут, естественно.
Потом перегрузим сто восемьдесят патронов в подбашенное, в обоймы питателей, это будет отдельный акт марлезонского балета. Точнее, сто шестьдесят шесть, четырнадцать патронов мы с Тимкой уже подняли и поставили в первый питатель. Это все лучше, чем ничего, хоть семь залпов практикой будет. Конечно, этими болванками только по кораблям стрелять, больше никуда. Ну, или по полигону, попадания все едино комиссия увидит. Как там Брежнев сказал — экономика должна быть экономной? А тут Горбачев перестройку объявил. Вот перестроились и экономят. Была бы воля экономистов, мы бы и по воздушным мишеням практикой стреляли бы. Все дешевле, причем почти сто двадцать рублей на снаряд. Так что фугасные нам на испытания и учения не грузили, только практику, зенитные гранаты с часовыми взрывателями и АЭРами, радиолокационными.
Ну и расстрелялись вдрызг, только на семь залпов практики и осталось. А сегодня получаем полный боезапас. Даже те сто шестьдесят шесть снарядов, что мы загрузим в подбашенное, потом в ленты добьем.
Ну а работы нам, между прочим, минимум часов на десять. Опустить один снаряд в погреб в общей сложности минуты две-три занимает в самом лучшем случае, а их тысяча. Пусть мы работаем с Тимкой сразу на оба борта, как те самые упоротые комсомольцы, но это ускоряет погрузку максимум на сорок процентов, это нам еще мужики-промы растолковали.
И такая скорость погрузки это сейчас. Часа через три фортовцы устанут таскать ящики весом больше ста килограмм. Работать станут медленнее. В этом случае Литовка начинает материться, поминать американский флот, на котором два здоровенных негра заменяют полсотни наших матросов, но все едино, скорость не вырастет.
Да и слава Богу. Снаряды боевые, удовольствие шарахнуть его об палубу — ниже среднего. Да, они сейчас не взведенные, но все едино, страшновато. На прошлой погрузке приложили так одну зенитную гранату, аж колпачок взрывателя всмятку… на палубе никого не осталось в рекордные сроки. Вообще полный сюр вышел — на баке около двухсот полных снарядных ящиков, валяется около них поврежденный снаряд, а народ прячется в носовом тамбуре. Дурдом, прямо скажем.
Потом я, Тимка и мичман этот гребаный снаряд выкинули за борт. Точнее, выкидывали я и Тимка, а наш сундук командовал. Бледный как стенка, но стоит рядом, не отходит. Ладно хоть стояли посреди бухты, там глубины позволяют снарядами швыряться. Даже если он сдетонирует когда-нибудь, ни кораблям, ни всяким баркасам-буксирам ничего не будет, максимум чуть качнет.
За тот, так сказать, героический поступок, с меня сняли шесть суток ареста, Тимка получил внеочередной отпуск, а с мичманом ничего делать не стали. Мол, взаимозачли небрежность и доблестное руководство.
Смешно, если честно. Никого из офицеров даже не наказали, пальчиком и то не погрозили. А нашего старшину команды соизволили помиловать.
С другой стороны, то, что мне срезали сутки на киче — здорово. Угораздило меня попасться флагманскому спецу-штурману в цивильной майке и кроссовках. А объяснение, что мне тельняшки за два с половиной года настолько приелись, что даже сны полосатые, кап-раза вообще взбесило. Вот и огреб. Ладно, хоть кликуха новая не прижилась — Сон Полосатый. Как был Жменей так и остался.
Вообще, тот снаряд мы с Тимкой бросали, особо не напрягаясь. Ну, покоцанный… так мы таких видали, коцанных, пусть и немного. Я на ТОФе, Тимка на Балтике. Мы ж с боевых пароходов сюда, в этот экипаж попали. Только карасевка кончилась, и снова дурдом. Правда, другой дурдом, но все едино не сильно приятно. Одно хорошо — корабль новехонький, техника свежая, проблем мало.